Брови черные одна выше другой

Воланд

• Раньше всего: ни на какую ногу описываемый не хромал, и росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой — золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с чёрным набалдашником в виде головы пуделя. По виду — лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз чёрный, левый почему-то зелёный. Брови чёрные, но одна выше другой. Словом — иностранец.
• … тоскливо и дико блуждая зелёным глазом по Патриаршим прудам.
• Два глаза упёрлись Маргарите в лицо. Правый с золотой искрой на дне, сверлящий любого до дна души, и левый — пустой и чёрный, вроде как узкое игольное ухо, как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней. Лицо Воланда было скошено на сторону, правый угол рта оттянут книзу, на высоком облысевшем лбу были прорезаны глубокие параллельные острым бровям морщины. Кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжег загар.

Кот Бегемот

• Кот оказался не только платежеспособным, но и дисциплинированным зверем. При первом же окрике кондукторши он прекратил наступление, снялся с подножки и сел на остановке, потирая гривенником усы. Но лишь кондукторша рванула верёвку и трамвай тронулся, кот поступил как всякий, кого изгоняют из трамвая, но которому всё-таки ехать-то надо. Пропустив мимо себя все три вагона, кот вскочил на заднюю дугу последнего, лапой вцепился в какую-то кишку, выходящую из стенки, и укатил, сэкономив таким образом гривенник.
• Штаны коту не полагаются, мессир, — с большим достоинством ответил кот, — уж не прикажете ли вы мне надеть и сапог? Кот в сапогах бывает только в сказках, мессир. Но видели ли вы когда-нибудь кого-нибудь на балу без галстуха? Я не намерен оказаться в комическом положении и рисковать тем, что меня вытолкают в шею!
• Бритый кот — это действительно безобразие, тысячу раз согласен признать это.
• Речи мои представляют отнюдь не пачкотню, как вы изволите выражаться в присутствии дамы, а вереницу прочно упакованных силлогизмов, которые оценили бы по достоинству такие знатоки, как Секст Эмпирик, Марциан Капелла, а то, чего доброго и сам Аристотель.
• Что рубить дрова, — подхватил словоохотливый кот, — я хотел бы служить кондуктором в трамвае, а уж хуже этой работы нет ничего на свете.
• — Королева… ухо вспухнет… Зачем же портить бал вспухшим ухом?.. Молчу, молчу… Считайте, что я не кот, а рыба, только оставьте ухо.
• — Ну, теперь всё ясно, — сказал Воланд и постучал длинным пальцем по рукописи.
  — Совершенно ясно, подтвердил кот, забыв свое обещание стать молчаливой галлюцинацией, — теперь основная линия этого опуса ясна мне насквозь. Что ты говоришь, Азазелло? — обратился он к молчащему Азазелло.
  — Я говорю, прогнусил тот,  — что тебя хорошо было бы утопить.
  — Будь милосерден, Азазелло, — ответил ему кот, — не наводи моего повелителя на эту мысль. Поверь мне, что всякую ночь я являлся бы тебе в таком же лунном одеянии, как и бедный мастер, и кивал бы тебе, и манил бы тебя за собою. Каково бы тебе было, о Азазелло?
• А я действительно похож на галлюцинацию. Обратите внимание на мой профиль в лунном свете, — кот полез в лунный столб и хотел что-то ещё говорить, но его попросили замолчать, и он ответив: — Хорошо, хорошо, готов молчать. Я буду молчаливой галлюцинацией, — замолчал.
• Шипение разъяренной кошки послышалось в комнате, и Маргарита, завывая:
  — Знай ведьму, знай! — вцепилась в лицо  Алоизия Могарыча ногтями.
  произошло смятение.
  — Что ты делаешь? страдальчески прокричал мастер, — Марго, не позорь себя!
  — Протестую, это не позор, — орал кот.
  Маргариту оттащил Коровьев.
• Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят ты, хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.
• — Сим удостоверяю, что предъявитель сего Николай Иванович провел упомянутою ночь на балу у сатаны, будучи привлечён туда в качестве перевозочного средства… поставь, Гелла, скобку! В скобке пиши «боров». Подпись — Бегемот.
  — А число? — пискнул  Николай Иванович.
  — чисел не ставим, с числом бумага станет недействительной, — отозвался кот, подмахнул бумагу, откуда-то добыл печать, по всем правилам подышал на неё, оттиснул на бумаге слово «уплочено» и вручил бумагу Николаю Ивановичу.
• Помилуйте, королева, разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!
• — Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, — недружелюбно насупившись, проговорил кот, — и ещё считаю своим долгом предупредить, что кот древнее и неприкосновенное животное.
• Ах, мессир, моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой! Но, по счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо — счастлив, что не женат. Ах, мессир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо!
• — Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали…

Маргарита

• Боги, боги мои! Что нужно было этой женщине?! Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонёчек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами? Не знаю. Мне не известно. Очевидно, она говорила правду, ей нужен был он, мастер, в вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги. Она любила его, она говорила правду.
• Тот, кто называл себя мастером, работал, а она, запустив в волосы тонкие с остро отточенными ногтями пальцы, перечитывала написанное, а перечитав, шила вот эту самую шапочку. Иногда она сидела на корточках у нижних полок или стояла на стуле у верхних и тряпкой вытирала сотни пыльных корешков. Она сулила славу, она подгоняла его и вот тут-то стала называть мастером. Она дожидалась этих обещанных уже последних слов о пятом прокураторе Иудеи, нараспев и громко повторяла отдельные фразы, которые ей нравились, и говорила, что в этом романе её жизнь.
• Сердце Маргариты страшно стукнуло, так что она не смогла даже сразу взяться за коробочку. Справившись с собою, Маргарита открыла её и увидела в коробочке жирный желтоватый крем. Ей показалось, что он пахнет болотной тиной. Кончиком пальца Маргарита выложила небольшой мазочек крема на ладонь, причем сильнее запахло болотными травами и лесом, и затем ладонью начала втирать крем в лоб и щеки. Крем легко мазался и, как показалось Маргарите, тут же испарялся. Сделав несколько втираний, Маргарита глянула в зеркало и уронила коробочку прямо на стекло часов, от чего оно покрылось трещинами. Маргарита закрыла глаза, потом глянула ещё раз и бурно расхохоталась.
  Ощипанные по краям в ниточку пинцетом брови сгустились и чёрными ровными дугами легли над зазеленевшими глазами. Тонкая вертикальная морщинка, перерезавшая переносицу, появившаяся тогда, в октябре, когда пропал мастер, бесследно пропала. Исчезли и жёлтенькие тени у висков, и две чуть заметные сеточки у наружных углов глаз. Кожа щёк налилась ровным розовым цветом, лоб стал бел и чист, а парикмахерская завивка волос развилась.
  На тридцатилетнюю Маргариту из зеркала глядела от природы кудрявая черноволосая женщина лет двадцати, безудержно хохочущая, скалящая зубы.
  Нахохотавшись, Маргарита выскочила из халата одним прыжком и широко зачерпнула лёгкий жирный крем и сильными мазками начала втирать его в кожу тела. Оно сейчас же порозовело и загорелось. Затем мгновенно, как будто из мозга выхватили иголку, утих висок, нывший весь вечер после свидания в Александровском саду, мускулы рук и ног окрепли, а затем тело Маргариты потеряло вес.
  Она подпрыгнула и повисла в воздухе невысоко над ковром, потом её медленно потянуло вниз, и она опустилась.
  — Ай да крем! Ай да крем! — закричала Маргарита, бросаясь в кресло.
• Невидима и свободна! Невидима и свободна!
• Я ведьма и очень этим довольна!
• — Слушай беззвучие, — говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под её босыми ногами, — слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, — тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придет те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я.

Деньги и квартирный вопрос

• Это бы ни с чем по прелести не сравнимый запах только что отпечатанных денег
• Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…
• Тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желаемых пределов. Скажу вам более, уважаемая госпожа, до чёрт знает каких пределов! Я, впрочем, — продолжал болтать Коровьев, — знавал людей, не имевших никакого представления не только о пятом измерении, но и вообще ни о чем не имевших никакого представления и тем не менее проделывавших совершеннейшие чудеса в смысле расширения своего помещения. Так, например, один гражданин, как мне рассказывали, получив трёхкомнатную квартиру на Земляном валу, без всякого пятого измерения и прочих вещей, от которых ум заходит за разум, мгновенно превратил её в четырёхкомнатную, разделив одну из комнат пополам перегородкой.
  Засим эту он обменял на две отдельных квартиры в разных районах Москвы — одну в три и другую в две комнаты. Согласитесь, их стало пять. Трехкомнатную он обменял на две отдельных по две комнаты и стал обладателем, как вы сами видите, шести комнат, правда, рассеянных в полном беспорядке по всей Москве. Он уже собирался произвести последний и самый блистательный вольт, поместив в газете объявление, что меняет шесть комнат в разных районах Москвы на одну пяти-комнатную квартиру на Земляном валу, как его деятельность по не зависящим от него причинам, прекратилась. Возможно, что он сейчас и имеет какую-нибудь комнату, но только, смею вас уверить, что не в Москве. вот-с, каков проныра, а вы изволите толковать про пятое измерение.
• Чтобы жениться, требуются деньги, чтобы произвести на свет человека, нужны они же , но чтобы зарезать человека при помощи женщины, нужны очень большие деньги…

Библейские мотивы

• …тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете…
• Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость.
• … трусость, несомненно, один из самых страшных пороков… нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок.
• Афранию показалось, что на него глядят четыре глаза — собачьи и волчьи.

Любовь

• Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!
  Так поражает молния, так поражает финский нож!
• За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!
  За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!

Мастер, отчаяние

• Я знаете ли, не выношу шума, возни, насилий и всяких вещей в этом роде. В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик.
• У меня больше нет никаких мечтаний и вдохновения тоже нет, — ответил мастер, — ничто меня вокруг не интересует, кроме нее, — он опять положил руку на голову Маргарите, — меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал.

Кто есть кто из свиты Воланда

• Вряд ли вы узнали бы Коровьева-Фагота, самозванного переводчика при таинственном и не нуждающемся ни в каких переводах консультанта, в том, кто теперь летел непосредственно рядом с Воландом по правую руку подруги мастера. На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева-Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда неулыбающимся лицом. Он уперся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землею под собою, он думал о чем-то  своем, летя рядом с Воландом.
  — Почему он так изменился? — спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.
  — Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, — ответил Воланд, поворачивая к Маргарите свое лицо с тихо горящим глазом, — его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал. Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!
  Ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота, содрала с него шерсть и расшвыряла её клочья по болотам. Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим в шутом, какой существовал когда-либо в мире. Теперь притих и он и летел беззвучно, подставив своё молодое лицо под свет, льющийся от луны.
  Сбоку всех летел, блистая сталью доспехов, Азазелло. Луна изменила и
  его лицо. Исчез бесследно нелепый безобразный клык, и косоглазие оказалось
  фальшивым. Оба глаза Азазелло были одинаковые, пустые и чёрные, а лицо
  белое и холодное. Теперь Азазелло летел в своем настоящем виде, как
  демон безводной пустыни, демон-убийца.
  Себя Маргарита видеть не могла, но она хорошо видела, как изменился
  мастер. Волосы его белели теперь при луне и сзади собрались в косу,
  и она летела по ветру. Когда ветер отдувал плащ от ног мастера, Маргарита
  видела на ботфортах его то потухающие, то загорающиеся звездочки шпор.
  Подобно юноше-демону мастер летел, не сводя глаз с луны, но улыбался
  ей, как будто знакомой хорошо и любимой, и что-то сам себе бормотал.
  И, наконец, Воланд летел тоже  в своем настоящем обличье, Маргарита
  не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, что это лунные цепочки и самый конь — только глыба мрака, и грива этого коня — туча, а шпоры всадника — белые пятна звезд.

Другие цитаты из «Мастера и Маргариты»

• — Понял! — решительно заявил Иван, — прошу выдать мне бумагу и перо.
  — Выдайте бумагу и коротенький карандаш, — приказал Стравинский толстой женщине, а Ивану сказал так: — Но сегодня советую не писать.
  — Нет, нет, сегодня же, непременно сегодня, — встревожено вскричал Иван.
  — Ну хорошо. Только не напрягайте мозг. Не выйдет сегодня, выйдет завтра… И помните, что здесь у нас вам всемерно помогут, а без этого у вас ничего не выйдет. Вы слышите?.. Вам здесь помогут… вы слышите меня?.. Вам здесь помогут… вам здесь помогут… Вы получите облегчение. Здесь
  тихо, все спокойно… Вам здесь помогут…
• — Нет, нет, нет! Ни слова больше! Ни в каком случае и никогда! В рот ничего не возьму в вашем буфете! Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы. Драгоценный мой! Брынза не бывает зелёного цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. Да, в чай? Ведь это же помои! Я своими глазами видел, как какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самовар сырую воду, а чай между тем продолжали разливать. Нет, милейший, так невозможно!
• Я, откровенно говоря, не люблю последних новостей по радио. Сообщают о них всегда какие-то девушки, невнятно произносящие названия мест. кроме того, каждая третья из них косноязычна, как будто таких нарочно подбирают.
• — Я в восхищении, — монотонно пел Коровьев, — мы в восхищении, королева в восхищении.
  — Королева в восхищении, — гнусил за спиной Азазелло.
  — Я восхищен, — вскрикивал кот.
• Ты ещё винограду сверху положи.
• — Враньё!
  — И интереснее всего в этом враньё то, что он — враньё от первого до последнее слова.
• Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится.
• Правду говорить легко и приятно.
• Поздравляю вас, гражданин, соврамши!
• Антракт, негодяи!
• Хамил, как умел, поглядывая на профессора нагло. (про воробья)
• Убить упрямую тварь.
• Рукописи не горят
• Вторая свежесть — вот что вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!
• Никогда  и ничего не просите Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!
• Что-то недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих. Правда возможны исключения. Среди лиц, садившихся со мной за пиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы!