Брови придавали особенную красоту глазами
Вдруг по дорожке захрустел песок под легкими шагами; Обломов бросил перо, схватил букет и подбежал к окну.
– Это вы, Ольга Сергевна? Сейчас, сейчас! – сказал он, схватил фуражку, тросточку, выбежал в калитку, подал руку какой-то прекрасной женщине и исчез с ней в лесу, в тени огромных елей…
Захар вышел из-за какого-то угла, поглядел ему вслед, запер комнату и пошел в кухню.
– Ушел! – сказал он Анисье.
– А обедать будет?
– Кто его знает? – сонно отвечал Захар.
Захар все такой же: те же огромные бакенбарды, небритая борода, тот же серый жилет и прореха на сюртуке, но он женат на Анисье, вследствие ли разрыва с кумой или так, по убеждению, что человек должен быть женат; он женился и вопреки пословице не переменился.
Штольц познакомил Обломова с Ольгой и ее теткой. Когда Штольц привел Обломова в дом к Ольгиной тетке в первый раз, там были гости. Обломову было тяжело и, по обыкновению, неловко.
«Хорошо бы перчатки снять, – думал он, – ведь в комнате тепло. Как я отвык от всего!..»
Штольц сел подле Ольги, которая сидела одна, под лампой, поодаль от чайного стола, опершись спиной на кресло, и мало занималась тем, что вокруг нее происходило.
Она очень обрадовалась Штольцу; хотя глаза ее не зажглись блеском, щеки не запылали румянцем, но по всему лицу разлился ровный, покойный свет и явилась улыбка.
Она называла его другом, любила за то, что он всегда смешил ее и не давал скучать, но немного и боялась, потому что чувствовала себя слишком ребенком перед ним.
Когда у ней рождался в уме вопрос, недоумение, она не вдруг решалась поверить ему: он был слишком далеко впереди ее, слишком выше ее, так что самолюбие ее иногда страдало от этой недозрелости, от расстояния в их уме и летах.
Штольц тоже любовался ею бескорыстно, как чудесным созданием, с благоухающею свежестью ума и чувств. Она была в глазах его только прелестный, подающий большие надежды ребенок.
Штольц, однако ж, говорил с ней охотнее и чаще, нежели с другими женщинами, потому что она, хотя бессознательно, но шла простым природным путем жизни и по счастливой натуре, по здравому, не перехитренному воспитанию не уклонялась от естественного проявления мысли, чувства, воли, даже до малейшего, едва заметного движения глаз, губ, руки.
Не оттого ли, может быть, шагала она так уверенно по этому пути, что по временам слышала рядом другие, еще более уверенные шаги «друга», которому верила, и с ними соразмеряла свой шаг.
Как бы то ни было, но в редкой девице встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда, слова, поступка. У ней никогда не прочтешь в глазах: «теперь я подожму немного губу и задумаюсь – я так недурна. Взгляну туда и испугаюсь, слегка вскрикну, сейчас подбегут ко мне. Сяду у фортепьяно и выставлю чуть-чуть кончик ноги…»
Ни жеманства, ни кокетства, никакой лжи, никакой мишуры, ни умысла! Зато ее и ценил почти один Штольц, зато не одну мазурку просидела она одна, не скрывая скуки; зато, глядя на нее, самые любезные из молодых людей были неразговорчивы, не зная, что и как сказать ей…
Одни считали ее простой, недальней, неглубокой, потому что не сыпались с языка ее ни мудрые сентенции о жизни, о любви, ни быстрые, неожиданные и смелые реплики, ни вычитанные или подслушанные суждения о музыке и литературе: говорила она мало, и то свое, не важное – и ее обходили умные и бойкие «кавалеры»; небойкие, напротив, считали ее слишком мудреной и немного боялись. Один Штольц говорил с ней без умолка и смешил ее.
Любила она музыку, но пела чаще втихомолку, или Штольцу, или какой-нибудь пансионной подруге; а пела она, по словам Штольца, как ни одна певица не поет.
Только что Штольц уселся подле нее, как в комнате раздался ее смех, который был так звучен, так искренен и заразителен, что кто ни послушает этого смеха, непременно засмеется сам, не зная о причине.
Но не все смешил ее Штольц: через полчаса она слушала его с любопытством и с удвоенным любопытством переносила глаза на Обломова, а Обломову от этих взглядов – хоть сквозь землю провалиться.
«Что они такое говорят обо мне?» – думал он, косясь в беспокойстве на них. Он уже хотел уйти, но тетка Ольги подозвала его к столу и посадила подле себя, под перекрестный огонь взглядов всех собеседников.
Он боязливо обернулся к Штольцу, – его уже не было, взглянул на Ольгу и встретил устремленный на него все тот же любопытный взгляд.
«Все еще смотрит!» – подумал он, в смущении оглядывая свое платье.
Он даже отер лицо платком, думая, не выпачкан ли у него нос, трогал себя за галстук, не развязался ли: это бывает иногда с ним; нет, все, кажется, в порядке, а она смотрит!
Но человек подал ему чашку чаю и поднос с кренделями. Он хотел подавить в себе смущение, быть развязным и в этой развязности захватил такую кучу сухарей, бисквитов, кренделей, что сидевшая с ним рядом девочка засмеялась. Другие поглядывали на кучу с любопытством.
«Боже мой, и она смотрит! – думает Обломов. – Что я с этой кучей сделаю?»
Он, и не глядя, видел, как Ольга встала с своего места и пошла в другой угол. У него отлегло от сердца.
А девочка навострила на него глаза, ожидая, что он сделает с сухарями.
«Съем поскорей», – подумал он и начал проворно убирать бисквиты; к счастью, они так и таяли во рту.
Оставались только два сухаря; он вздохнул свободно и решился взглянуть туда, куда пошла Ольга…
Боже! Она стоит у бюста, опершись на пьедестал, и следит за ним. Она ушла из своего угла, кажется, затем, чтоб свободнее смотреть на него: она заметила его неловкость с сухарями.
За ужином она сидела на другом конце стола, говорила, ела и, казалось, вовсе не занималась им. Но едва только Обломов боязливо оборачивался в ее сторону, с надеждой, авось она не смотрит, как встречал ее взгляд, исполненный любопытства, но вместе такой добрый…
Обломов после ужина торопливо стал прощаться с теткой: она пригласила его на другой день обедать и Штольцу просила передать приглашение. Илья Ильич поклонился и, не поднимая глаз, прошел всю залу. Вот сейчас за роялем ширмы и дверь. Он взглянул – за роялем сидела Ольга и смотрела на него с большим любопытством. Ему показалось, что она улыбалась.
«Верно, Андрей рассказал, что на мне были вчера надеты чулки разные или рубашка наизнанку!» – заключил он и поехал домой не в духе и от этого предположения, и еще более от приглашения обедать, на которое отвечал поклоном: значит, принял.
С этой минуты настойчивый взгляд Ольги не выходил из головы Обломова. Напрасно он во весь рост лег на спину, напрасно брал самые ленивые и покойные позы – не спится, да и только. И халат показался ему противен, и Захар глуп и невыносим, и пыль с паутиной нестерпима.
Он велел вынести вон несколько дрянных картин, которые навязал ему какой-то покровитель бедных артистов; сам поправил штору, которая давно не поднималась, позвал Анисью и велел протереть окна, смахнул паутину, а потом лег на бок и продумал с час – об Ольге.
Он сначала пристально занялся ее наружностью, все рисовал в памяти ее портрет.
Ольга в строгом смысле не была красавица, то есть не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня; ни кораллов на губах, ни жемчугу во рту не было, ни миньятюрных рук, как у пятилетнего ребенка, с пальцами в виде винограда.
Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии. Несколько высокому росту строго отвечала величина головы, величине головы – овал и размеры лица; все это в свою очередь гармонировало с плечами, плечи – с станом…
Кто ни встречал ее, даже рассеянный, и тот на мгновение останавливался перед этим так строго и обдуманно, артистически созданным существом.
Нос образовал чуть заметно выпуклую, грациозную линию; губы тонкие и большею частию сжатые: признак непрерывно устремленной на что-нибудь мысли. То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда бодром, ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз. Брови придавали особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками – нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на линию была выше другой, от этого над бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль.
Источник
О внешности Ольги Ильинской известно следующее:
«…Она – божество, с этим милым лепетом, с этим изящным,
беленьким личиком, тонкой нежной шеей…»
«…Ходила Ольга с наклоненной немного вперед головой, так стройно,
благородно покоившейся на тонкой, гордой шее…»
«…Несколько высокому росту строго отвечала величина головы,
величине головы – овал и размеры лица; все это в свою очередь
гармонировало с плечами, плечи – с станом…»
«…перед этим так строго и обдуманно, артистически созданным
существом…»
«…Ольга в строгом смысле не была красавица, то есть не было
ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ…»
«…У ней, в умненькой, хорошенькой головке, развился уже
подробный план…»
«…Боже мой, какая она хорошенькая! Бывают же такие на свете!..»
«…коса ее, которую она спускала как то низко на затылок,
так что она продолжала и дополняла благородство всей ее
фигуры, начиная с головы до плеч и стана…»
«…украдкой кидал взгляд на ее …кудри…»
У Ольги прекрасное, изящное, белое лицо:
«…прекрасное лицо Ольги…» «…с этим изящным, беленьким личиком…»
«…иногда на свежем лице ее вдруг сверкала игра сердечных молний…»
«… ни жемчугу во рту не было…» (*жемчугом называли белые зубы)
«…Нос образовал чуть заметно выпуклую, грациозную линию…»
У Ольги серо-голубые глаза:
«…Он глядел прямо в ее серо-голубые, ласковые глаза…»
«…Эта белизна, эти глаза, где, как в пучине, темно и вместе блестит
что то, душа, должно быть!..»
«…То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда
бодром, ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз…»
«…эти умные серо-голубые глаза…»
У Ольги пушистые, «говорящие» брови:
«…ее пушистые, говорящие брови…» «…
Брови придавали особенную красоту глазам: они не были
дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими,
нащипанными пальцем ниточками – нет, это были две русые,
пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали
симметрично: одна на линию была выше другой, от этого над
бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что то
говорило, будто там покоилась мысль…»
«…Какое покойное, светлое выражение ни ляжет ей на лицо,
а эта складка не разглаживается и бровь не ложится ровно…»
У Ольги тонкие, сжатые губы: «…не было …ни яркого колорита щек
и губ …ни кораллов на губах,..»
«…губы тонкие и большею частию сжатые: признак непрерывно
устремленной на что-нибудь мысли…»
«…у ней все лицо смеялось, а губы нет…»
«…Руки у ней влажны и мягки…»
«…ни миньятюрных рук, как у пятилетнего ребенка, с пальцами
в виде винограда…»
У Ольги легкая, скользящая походка:
«…походка как будто ее: так легко и быстро скользят ноги,
как будто не переступают, а движутся, такая же наклоненная
немного вперед шея и голова, точно она все ищет чего то
глазами под ногами у себя…»
Об одежде Ольги известно следующее:
«…лишь слышно было, как шаркнуло ее шелковое платье…»
«…Она снимет мантилью, косынку с плеч…»
«…пододвинула крошечные туфли…»
«…сама распустила зонтик, оправила платье и пошла…»
(летом Ольга носит зонтик от солнца)
..Она надела белое платье, скрыла под кружевами подаренный
им браслет, причесалась, как он любит…»
Ольга Ильинская — грациозная девушка:
«…статуя грации и гармонии…»
«…если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации
и гармонии…»
«…благородство всей ее фигуры, начиная с головы до плеч и стана…»
Источник: <a rel=»nofollow» href=»https://www.literaturus.ru/2015/07/harakteristika-olga-ilinskaja-oblomov.html» target=»_blank»>https://www.literaturus.ru/2015/07/harakteristika-olga-ilinskaja-oblomov.html</a>
© Literaturus.ru : Мир русской литературы
Вот Ольга:
Ольга в строгом смысле не была красавица, то есть не было ни белизны в
ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего
огня; ни кораллов на губах, ни жемчугу во рту не было, ни миньятюрных рук,
как у пятилетнего ребенка, с пальцами в виде винограда.
Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии.
Несколько высокому росту строго отвечала величина головы, величине
головы — овал и размеры лица; все это, в свою очередь, гармонировало с
плечами, плечи — с станом.. .
Кто ни встречал ее, даже рассеянный, и тот на мгновение останавливался
перед этим так строго и обдуманно, артистически созданным существом.
Нос образовал чуть заметно выпуклую, грациозную линию; губы тонкие и
большею частию сжатые: признак непрерывно устремленной на что-нибудь мысли.
То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда бодром,
ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз. Брови придавали
особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя
тоненькими, нащипанными пальцем ниточками — нет, это были две русые,
пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на
линию была выше другой, от этого над бровью лежала маленькая складка, в
которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль.
Ходила Ольга с наклоненной немного вперед головой, так стройно,
благородно покоившейся на тонкой, гордой, шее; двигалась всем телом ровно,
шагая легко, почти неуловимо.. .
Вот Агафья Матвеевна:
Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что
румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не
было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с
редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение
лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих
жил.
Платье сидело на ней в обтяжку: видно, что она не прибегала ни к какому
искусству, даже к лишней юбке, чтоб увеличить объем бедр и уменьшить талию.
От этого даже и закрытый бюст ее, когда она была без платка, мог бы
послужить живописцу или скульптору моделью крепкой, здоровой груди, не
нарушая ее скромности. Платье ее, в отношении к нарядной шали и парадному
чепцу, казалось старо и поношено.
Источник
Îäíè ñ÷èòàëè åå ïðîñòîé, íåäàëüíåé, íåãëóáîêîé, ïîòîìó ÷òî íå ñûïàëèñü ñ ÿçûêà åå íè ìóäðûå ñåíòåíöèè î æèçíè, î ëþáâè, íè áûñòðûå, íåîæèäàííûå è ñìåëûå ðåïëèêè, íè âû÷èòàííûå èëè ïîäñëóøàííûå ñóæäåíèÿ î ìóçûêå è ëèòåðàòóðå: ãîâîðèëà îíà ìàëî, è òî ñâîå, íåâàæíîå è åå îáõîäèëè óìíûå è áîéêèå «êàâàëåðû», íåáîéêèå, íàïðîòèâ, ñ÷èòàëè åå ñëèøêîì ìóäðåíîé è íåìíîãî áîÿëèñü. Îäèí Øòîëüö ãîâîðèë ñ íåé áåç óìîëêà è ñìåøèë åå.
Ëþáèëà îíà ìóçûêó, íî ïåëà ÷àùå âòèõîìîëêó, èëè Øòîëüöó, èëè êàêîé-íèáóäü ïàíñèîííîé ïîäðóãå, à ïåëà îíà, ïî ñëîâàì Øòîëüöà, êàê íè îäíà ïåâèöà íå ïîåò.
Òîëüêî ÷òî Øòîëüö óñåëñÿ ïîäëå íåå, êàê â êîìíàòå ðàçäàëñÿ åå ñìåõ, êîòîðûé áûë òàê çâó÷åí, òàê èñêðåíåí è çàðàçèòåëåí, ÷òî êòî íè ïîñëóøàåò ýòîãî ñìåõà, íåïðåìåííî çàñìååòñÿ ñàì, íå çíàÿ î ïðè÷èíå.
Íî íå âñå ñìåøèë åå Øòîëüö: ÷åðåç ïîë÷àñà îíà ñëóøàëà åãî ñ ëþáîïûòñòâîì è ñ óäâîåííûì ëþáîïûòñòâîì ïåðåíîñèëà ãëàçà íà Îáëîìîâà, à Îáëîìîâó îò ýòèõ âçãëÿäîâ õîòü ñêâîçü çåìëþ ïðîâàëèòüñÿ.
«×òî îíè òàêîå ãîâîðÿò îáî ìíå?» äóìàë îí, êîñÿñü â áåñïîêîéñòâå íà íèõ. Îí óæå õîòåë óéòè, íî òåòêà Îëüãè ïîäîçâàëà åãî ê ñòîëó è ïîñàäèëà ïîäëå ñåáÿ, ïîä ïåðåêðåñòíûé îãîíü âçãëÿäîâ âñåõ ñîáåñåäíèêîâ.
Îí áîÿçëèâî îáåðíóëñÿ ê Øòîëüöó åãî óæå íå áûëî, âçãëÿíóë íà Îëüãó è âñòðåòèë óñòðåìëåííûé íà íåãî âñå òîò æå ëþáîïûòíûé âçãëÿä.
«Âñå åùå ñìîòðèò!» ïîäóìàë îí, â ñìóùåíèè îãëÿäûâàÿ ñâîå ïëàòüå.
Îí äàæå îòåð ëèöî ïëàòêîì, äóìàÿ, íå âûïà÷êàí ëè ó íåãî íîñ, òðîãàë ñåáÿ çà ãàëñòóê, íå ðàçâÿçàëñÿ ëè: ýòî áûâàåò èíîãäà ñ íèì, íåò, âñå, êàæåòñÿ, â ïîðÿäêå, à îíà ñìîòðèò!
Íî ÷åëîâåê ïîäàë åìó ÷àøêó ÷àþ è ïîäíîñ ñ êðåíäåëÿìè. Îí õîòåë ïîäàâèòü â ñåáå ñìóùåíèå, áûòü ðàçâÿçíûì è â ýòîé ðàçâÿçíîñòè çàõâàòèë òàêóþ êó÷ó ñóõàðåé, áèñêâèòîâ, êðåíäåëåé, ÷òî ñèäåâøàÿ ñ íèì ðÿäîì äåâî÷êà çàñìåÿëàñü. Äðóãèå ïîãëÿäûâàëè íà êó÷ó ñ ëþáîïûòñòâîì.
«Áîæå ìîé, è îíà ñìîòðèò! äóìàåò Îáëîìîâ. ×òî ÿ ñ ýòîé êó÷åé ñäåëàþ?»
Îí, è íå ãëÿäÿ, âèäåë, êàê Îëüãà âñòàëà ñ ñâîåãî ìåñòà è ïîøëà â äðóãîé óãîë. Ó íåãî îòëåãëî îò ñåðäöà.
À äåâî÷êà íàâîñòðèëà íà íåãî ãëàçà, îæèäàÿ, ÷òî îí ñäåëàåò ñ ñóõàðÿìè.
«Ñúåì ïîñêîðåé», ïîäóìàë îí è íà÷àë ïðîâîðíî óáèðàòü áèñêâèòû, ê ñ÷àñòüþ, îíè òàê è òàÿëè âî ðòó.
Îñòàâàëèñü òîëüêî äâà ñóõàðÿ, îí âçäîõíóë ñâîáîäíî è ðåøèëñÿ âçãëÿíóòü òóäà, êóäà ïîøëà Îëüãà
Áîæå! Îíà ñòîèò ó áþñòà, îïåðøèñü íà ïüåäåñòàë, è ñëåäèò çà íèì. Îíà óøëà èç ñâîåãî óãëà, êàæåòñÿ, çàòåì, ÷òîá ñâîáîäíåå ñìîòðåòü íà íåãî: îíà çàìåòèëà åãî íåëîâêîñòü ñ ñóõàðÿìè.
Çà óæèíîì îíà ñèäåëà íà äðóãîì êîíöå ñòîëà, ãîâîðèëà, åëà è, êàçàëîñü, âîâñå íå çàíèìàëàñü èì. Íî åäâà òîëüêî Îáëîìîâ áîÿçëèâî îáîðà÷èâàëñÿ â åå ñòîðîíó, ñ íàäåæäîé, àâîñü îíà íå ñìîòðèò, êàê âñòðå÷àë åå âçãëÿä, èñïîëíåííûé ëþáîïûòñòâà, íî âìåñòå òàêîé äîáðûé
Îáëîìîâ ïîñëå óæèíà òîðîïëèâî ñòàë ïðîùàòüñÿ ñ òåòêîé: îíà ïðèãëàñèëà åãî íà äðóãîé äåíü îáåäàòü è Øòîëüöó ïðîñèëà ïåðåäàòü ïðèãëàøåíèå. Èëüÿ Èëüè÷ ïîêëîíèëñÿ è, íå ïîäíèìàÿ ãëàç, ïðîøåë âñþ çàëó. Âîò ñåé÷àñ çà ðîÿëåì øèðìû è äâåðü. Îí âçãëÿíóë çà ðîÿëåì ñèäåëà Îëüãà è ñìîòðåëà íà íåãî ñ áîëüøèì ëþáîïûòñòâîì. Åìó ïîêàçàëîñü, ÷òî îíà óëûáàëàñü.
«Âåðíî, Àíäðåé ðàññêàçàë, ÷òî íà ìíå áûëè â÷åðà íàäåòû ÷óëêè ðàçíûå èëè ðóáàøêà íàèçíàíêó!» çàêëþ÷èë îí è ïîåõàë äîìîé íå â äóõå è îò ýòîãî ïðåäïîëîæåíèÿ è åùå áîëåå îò ïðèãëàøåíèÿ îáåäàòü, íà êîòîðîå îòâå÷àë ïîêëîíîì: çíà÷èò, ïðèíÿë.
Ñ ýòîé ìèíóòû íàñòîé÷èâûé âçãëÿä Îëüãè íå âûõîäèë èç ãîëîâû Îáëîìîâà. Íàïðàñíî îí âî âåñü ðîñò ëåã íà ñïèíó, íàïðàñíî áðàë ñàìûå ëåíèâûå è ïîêîéíûå ïîçû íå ñïèòñÿ, äà è òîëüêî. È õàëàò ïîêàçàëñÿ åìó ïðîòèâåí, è Çàõàð ãëóï è íåâûíîñèì, è ïûëü ñ ïàóòèíîé íåñòåðïèìà.
Îí âåëåë âûíåñòè âîí íåñêîëüêî äðÿííûõ êàðòèí, êîòîðûå íàâÿçàë åìó êàêîé-òî ïîêðîâèòåëü áåäíûõ àðòèñòîâ, ñàì ïîïðàâèë øòîðó, êîòîðàÿ äàâíî íå ïîäíèìàëàñü, ïîçâàë Àíèñüþ è âåëåë ïðîòåðåòü îêíà, ñìàõíóë ïàóòèíó, à ïîòîì ëåã íà áîê è ïðîäóìàë ñ ÷àñ îá Îëüãå.
Îí ñíà÷àëà ïðèñòàëüíî çàíÿëñÿ åå íàðóæíîñòüþ, âñå ðèñîâàë â ïàìÿòè åå ïîðòðåò.
Îëüãà â ñòðîãîì ñìûñëå íå áûëà êðàñàâèöà, òî åñòü íå áûëî íè áåëèçíû â íåé, íè ÿðêîãî êîëîðèòà ùåê è ãóá, è ãëàçà íå ãîðåëè ëó÷àìè âíóòðåííåãî îãíÿ, íè êîðàëëîâ íà ãóáàõ, íè æåì÷óãó âî ðòó íå áûëî, íè ìèíüÿòþðíûõ ðóê, êàê ó ïÿòèëåòíåãî ðåáåíêà, ñ ïàëüöàìè â âèäå âèíîãðàäà.
Íî åñëè á åå îáðàòèòü â ñòàòóþ, îíà áûëà áû ñòàòóÿ ãðàöèè è ãàðìîíèè. Íåñêîëüêî âûñîêîìó ðîñòó ñòðîãî îòâå÷àëà âåëè÷èíà ãîëîâû, âåëè÷èíå ãîëîâû îâàë è ðàçìåðû ëèöà, âñå ýòî, â ñâîþ î÷åðåäü, ãàðìîíèðîâàëî ñ ïëå÷àìè, ïëå÷è ñ ñòàíîì
Êòî íè âñòðå÷àë åå, äàæå ðàññåÿííûé, è òîò íà ìãíîâåíèå îñòàíàâëèâàëñÿ ïåðåä ýòèì òàê ñòðîãî è îáäóìàííî, àðòèñòè÷åñêè ñîçäàííûì ñóùåñòâîì.
Íîñ îáðàçîâàë ÷óòü çàìåòíî âûïóêëóþ, ãðàöèîçíóþ ëèíèþ, ãóáû òîíêèå è áîëüøåþ ÷àñòèþ ñæàòûå: ïðèçíàê íåïðåðûâíî óñòðåìëåííîé íà ÷òî-íèáóäü ìûñëè. Òî æå ïðèñóòñòâèå ãîâîðÿùåé ìûñëè ñâåòèëîñü â çîðêîì, âñåãäà áîäðîì, íè÷åãî íå ïðîïóñêàþùåì âçãëÿäå òåìíûõ, ñåðî-ãîëóáûõ ãëàç. Áðîâè ïðèäàâàëè îñîáåííóþ êðàñîòó ãëàçàì: îíè íå áûëè äóãîîáðàçíû, íå îêðóãëÿëè ãëàç äâóìÿ òîíåíüêèìè, íàùèïàííûìè ïàëüöåì íèòî÷êàìè íåò, ýòî áûëè äâå ðóñûå, ïóøèñòûå, ïî÷òè ïðÿìûå ïîëîñêè, êîòîðûå ðåäêî ëåæàëè ñèììåòðè÷íî: îäíà íà ëèíèþ áûëà âûøå äðóãîé, îò ýòîãî íàä áðîâüþ ëåæàëà ìàëåíüêàÿ ñêëàäêà, â êîòîðîé êàê áóäòî ÷òî-òî ãîâîðèëî, áóäòî òàì ïîêîèëàñü ìûñëü.
Õîäèëà Îëüãà ñ íàêëîíåííîé íåìíîãî âïåðåä ãîëîâîé, òàê ñòðîéíî, áëàãîðîäíî ïîêîèâøåéñÿ íà òîíêîé, ãîðäîé, øåå, äâèãàëàñü âñåì òåëîì ðîâíî, øàãàÿ ëåãêî, ïî÷òè íåóëîâèìî
«×òî ýòî îíà â÷åðà ñìîòðåëà òàê ïðèñòàëüíî íà ìåíÿ? äóìàë Îáëîìîâ. Àíäðåé áîæèòñÿ, ÷òî î ÷óëêàõ è î ðóáàøêå åùå íå ãîâîðèë, à ãîâîðèë î äðóæáå ñâîåé êî ìíå, î òîì, êàê ìû ðîñëè, ó÷èëèñü, âñå, ÷òî áûëî õîðîøåãî, è ìåæäó òåì (è ýòî ðàññêàçàë), êàê íåñ÷àñòëèâ Îáëîìîâ, êàê ãèáíåò âñå äîáðîå îò íåäîñòàòêà ó÷àñòèÿ, äåÿòåëüíîñòè, êàê ñëàáî ìåðöàåò æèçíü è êàê »
«×åìó æ óëûáàòüñÿ? ïðîäîëæàë äóìàòü Îáëîìîâ. Åñëè ó íåé åñòü ñêîëüêî-íèáóäü ñåðäöà, îíî äîëæíî áû çàìåðåòü, îáëèòüñÿ êðîâüþ îò æàëîñòè, à îíà íó, áîã ñ íåé! Ïåðåñòàíó äóìàòü! Âîò òîëüêî ñúåçæó ñåãîäíÿ, îòîáåäàþ è íè íîãîé».
Ïðîõîäèëè äíè çà äíÿìè: îí òàì è îáåèìè íîãàìè, è ðóêàìè, è ãîëîâîé.
 îäíî ïðåêðàñíîå óòðî Òàðàíòüåâ ïåðåâåç âåñü åãî äîì ê ñâîåé êóìå, â ïåðåóëîê, íà Âûáîðãñêóþ ñòîðîíó, è Îáëîìîâ äíÿ òðè ïðîâåë, êàê äàâíî íå ïðîâîäèë: áåç ïîñòåëè, áåç äèâàíà, îáåäàë ó Îëüãèíîé òåòêè.
Âäðóã îêàçàëîñü, ÷òî ïðîòèâ èõ äà÷è åñòü îäíà ñâîáîäíàÿ. Îáëîìîâ íàíÿë åå çàî÷íî è æèâåò òàì. Îí ñ Îëüãîé ñ óòðà äî âå÷åðà, îí ÷èòàåò ñ íåé, ïîñûëàåò öâåòû, ãóëÿåò ïî îçåðó, ïî ãîðàì îí, Îáëîìîâ.
×åãî íå áûâàåò íà ñâåòå! Êàê æå ýòî ìîãëî ñëó÷èòüñÿ? À âîò êàê.
Êîãäà îíè îáåäàëè ñî Øòîëüöåì ó åå òåòêè, Îáëîìîâ âî âðåìÿ îáåäà èñïûòûâàë òó æå ïûòêó, ÷òî è íàêàíóíå, æåâàë ïîä åå âçãëÿäîì, ãîâîðèë, çíàÿ, ÷óâñòâóÿ, ÷òî íàä íèì, êàê ñîëíöå, ñòîèò ýòîò âçãëÿä, ææåò åãî, òðåâîæèò, øåâåëèò íåðâû, êðîâü. Åäâà-åäâà íà áàëêîíå, çà ñèãàðîé, çà äûìîì, óäàëîñü åìó íà ìãíîâåíèå ñêðûòüñÿ îò ýòîãî áåçìîëâíîãî, íàñòîé÷èâîãî âçãëÿäà.
×òî ýòî òàêîå? ãîâîðèë îí, âîðî÷àÿñü âî âñå ñòîðîíû. Âåäü ýòî ìó÷åíüå! Íà ñìåõ, ÷òî ëè, ÿ äàëñÿ åé? Íà äðóãîãî íè íà êîãî íå ñìîòðèò òàê: íå ñìååò. ß ïîñìèðíåå, òàê âîò îíà ß çàãîâîðþ ñ íåé! ðåøèë îí, è âûñêàæó ëó÷øå ñàì ñëîâàìè òî, ÷òî îíà òàê è òÿíåò ó ìåíÿ èç äóøè ãëàçàìè.
Âäðóã îíà ÿâèëàñü ïåðåä íèì íà ïîðîãå áàëêîíà, îí ïîäàë åé ñòóë, è îíà ñåëà ïîäëå íåãî.
Ïðàâäà ëè, ÷òî âû î÷åíü ñêó÷àåòå? ñïðîñèëà îíà åãî.
Ïðàâäà, îòâå÷àë îí, íî òîëüêî íå î÷åíü Ó ìåíÿ åñòü çàíÿòèÿ.
Àíäðåé Èâàíû÷ ãîâîðèë, ÷òî âû ïèøåòå êàêîé-òî ïëàí?
Äà, ÿ õî÷ó åõàòü â äåðåâíþ ïîæèòü, òàê ïðèãîòîâëÿþñü ïîíåìíîãó.
À çà ãðàíèöó ïîåäåòå?
Äà, íåïðåìåííî, âîò êàê òîëüêî Àíäðåé Èâàíû÷ ñîáåðåòñÿ.
Âû îõîòíî åäåòå? ñïðîñèëà îíà.
Äà, ÿ î÷åíü îõîòíî
Îí âçãëÿíóë: óëûáêà òàê è ïîëçàåò ó íåé ïî ëèöó, òî îñâåòèò ãëàçà, òî ðàçîëüåòñÿ ïî ùåêàì, òîëüêî ãóáû ñæàòû, êàê âñåãäà. Ó íåãî íåäîñòàëî äóõà ñîëãàòü ïîêîéíî.
ß íåìíîãî ëåíèâ ñêàçàë îí, íî
Åìó ñòàëî âìåñòå è äîñàäíî, ÷òî îíà òàê ëåãêî, ïî÷òè ìîë÷à, âûìàíèëà ó íåãî ñîçíàíèå â ëåíè. «×òî îíà ìíå? Áîþñü, ÷òî ëè, ÿ åå?» äóìàë îí.
Ëåíèâû! âîçðàçèëà îíà ñ åäâà ïðèìåòíûì ëóêàâñòâîì. Ìîæåò ëè ýòî áûòü? Ìóæ÷èíà ëåíèâ ÿ ýòîãî íå ïîíèìàþ.
«×åãî òóò íå ïîíèìàòü? ïîäóìàë îí, êàæåòñÿ, ïðîñòî».
ß âñå áîëüøå äîìà ñèæó, îòòîãî Àíäðåé è äóìàåò, ÷òî ÿ
Íî, âåðîÿòíî, âû ìíîãî ïèøåòå, ñêàçàëà îíà, ÷èòàåòå. ×èòàëè ëè âû?
Îíà ñìîòðåëà íà íåãî òàê ïðèñòàëüíî.
Íåò, íå ÷èòàë! âäðóã ñîðâàëîñü ó íåãî â èñïóãå, ÷òîá îíà íå âçäóìàëà åãî ýêçàìåíîâàòü.
×åãî? çàñìåÿâøèñü, ñïðîñèëà îíà.
È îí çàñìåÿëñÿ
ß äóìàë, ÷òî âû õîòèòå ñïðîñèòü ìåíÿ î êàêîì-íèáóäü ðîìàíå: ÿ èõ íå ÷èòàþ.
Íå óãàäàëè, ÿ õîòåëà ñïðîñèòü î ïóòåøåñòâèÿõ
Îí çîðêî ïîãëÿäåë íà íåå: ó íåé âñå ëèöî ñìåÿëîñü, à ãóáû íåò
«Î! äà îíà ñ íåé íàäî áûòü îñòîðîæíûì » äóìàë Îáëîìîâ.
×òî æå âû ÷èòàåòå? ñ ëþáîïûòñòâîì ñïðîñèëà îíà.
ß, òî÷íî, ëþáëþ áîëüøå ïóòåøåñòâèÿ
 Àôðèêó? ëóêàâî è òèõî ñïðîñèëà îíà.
Îí ïîêðàñíåë, äîãàäûâàÿñü, íå áåç îñíîâàíèÿ, ÷òî åé áûëî èçâåñòíî íå òîëüêî î òîì, ÷òî îí ÷èòàåò, íî è êàê ÷èòàåò.
Âû ìóçûêàíò? ñïðîñèëà îíà, ÷òîá âûâåñòè åãî èç ñìóùåíèÿ.
 ýòî âðåìÿ ïîäîøåë Øòîëüö.
Èëüÿ! Âîò ÿ ñêàçàë Îëüãå Ñåðãååâíå, ÷òî òû ñòðàñòíî ëþáèøü ìóçûêó, ïðîñèë ñïåòü ÷òî-íèáóäü Casta diva.
Çà÷åì æå òû íàãîâàðèâàåøü íà ìåíÿ? îòâå÷àë Îáëîìîâ. ß âîâñå íå ñòðàñòíî ëþáëþ ìóçûêó
Êàêîâ? ïåðåáèë Øòîëüö. Îí êàê áóäòî îáèäåëñÿ! ß ðåêîìåíäóþ åãî êàê ïîðÿäî÷íîãî ÷åëîâåêà, à îí ñïåøèò ðàçî÷àðîâàòü íà ñâîé ñ÷åò!
ß óêëîíÿþñü òîëüêî îò ðîëè ëþáèòåëÿ: ýòî ñîìíèòåëüíàÿ, äà è òðóäíàÿ ðîëü!
Êàêàÿ æå ìóçûêà âàì áîëüøå íðàâèòñÿ? ñïðîñèëà Îëüãà.
Òðóäíî îòâå÷àòü íà ýòîò âîïðîñ! âñÿêàÿ! Èíîãäà ÿ ñ óäîâîëüñòâèåì ñëóøàþ ñèïëóþ øàðìàíêó, êàêîé-íèáóäü ìîòèâ, êîòîðûé çàðîíèëñÿ ìíå â ïàìÿòü, â äðóãîé ðàç óéäó íà ïîëîâèíå îïåðû, òàì Ìåéåðáåð çàøåâåëèò ìåíÿ, äàæå ïåñíÿ ñ áàðêè: ñìîòðÿ ïî íàñòðîåíèþ! Èíîãäà è îò Ìîöàðòà óøè çàæìåøü
Çíà÷èò, âû èñòèííî ëþáèòå ìóçûêó.
Ñïîéòå æå ÷òî-íèáóäü, Îëüãà Ñåðãååâíà, ïðîñèë Øòîëüö.
À åñëè ìóñü¸ Îáëîìàâ òåïåðü â òàêîì íàñòðîåíèè, ÷òî óøè çàæìåò? ñêàçàëà îíà, îáðàùàÿñü ê íåìó.
Òóò ñëåäóåò ñêàçàòü êàêîé-íèáóäü êîìïëèìåíò, îòâå÷àë Îáëîìîâ. ß íå óìåþ, äà åñëè á è óìåë, òàê íå ðåøèëñÿ áû
Îò÷åãî æå?
À åñëè âû äóðíî ïîåòå! íàèâíî çàìåòèë Îáëîìîâ. Ìíå áû ïîòîì ñòàëî òàê íåëîâêî
Êàê â÷åðà ñ ñóõàðÿìè âäðóã âûðâàëîñü ó íåé, è îíà ñàìà ïîêðàñíåëà è áîã çíàåò ÷òî äàëà áû, ÷òîá íå ñêàçàòü ýòîãî. Ïðîñòèòå âèíîâàòà!.. ñêàçàëà îíà.
Îáëîìîâ íèêàê íå îæèäàë ýòîãî è ïîòåðÿëñÿ.
Ýòî çëîå ïðåäàòåëüñòâî! ñêàçàë îí âïîëãîëîñà.
Íåò, ðàçâå ìàëåíüêîå ìùåíèå, è òî, åé-áîãó, íåóìûøëåííîå, çà òî, ÷òî ó âàñ íå íàøëîñü äàæå êîìïëèìåíòà äëÿ ìåíÿ.
Источник