Кует за указом указ кому в бровь кому
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 21 сентября 2019;
проверки требуют 2 правки.
| Мы живём, под собою не чуя страны | |
|---|---|
| Слова стихотворения, записанные во время допроса Мандельштама в тюрьме. | |
| Жанр | стихотворение |
| Автор | Осип Мандельштам |
| Язык оригинала | русский |
| Дата первой публикации | 1933 |
«Мы живём, под собою не чуя страны» — стихотворение Осипа Мандельштама, написанное в ноябре 1933 года, одно из самых знаменитых стихотворений XX века[1], эпиграмма, посвященная «кремлёвскому горцу» Сталину.
История создания[править | править код]
В 1930-х годах в стране был сильно развит культ личности Сталина. Многие советские писатели восхваляли правителя СССР. В такое время было создано это смелое стихотворение. Оно было написано после того, как Осип Эмильевич стал очевидцем страшного крымского голода. Авторства своего Осип Мандельштам не скрывал и после ареста готовился к расстрелу[2]. Автора отправили в ссылку в Чердынь, а потом разрешили поселиться в Воронеже. В ночь с 1 на 2 мая 1938 года он был арестован вновь и отправлен в лагерь Дальлаг, скончался по пути в декабре в пересыльном лагере Владперпункт, а тело Мандельштама было оставлено лежать непогребённым до весны[3].
Мы живём, под собою не чуя страны
Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина,
И широкая грудь осетина.
Осип Мандельштам. Ноябрь, 1933.
Значения слов[править | править код]
- Горец — Сталин.
- Малина — слово на преступном жаргоне в память того, что Сталин в молодости был частью преступного мира (занимался революционными налётами на банки, нелегальной экспроприацией), когда носил псевдоним «Коба»[4].
- Осетин — Сталин. Сталин был родом из города Гори вблизи Южной Осетии[4].
Формат и варианты[править | править код]
Стихотворение написано четырёх/трёхстопным анапестом с парной рифмовкой.
В первом варианте стихотворения:
Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
Только слышно кремлевского горца —
Душегубца и мужикоборца[5].
Критика[править | править код]
Как-то, гуляя по улицам, забрели они на какую-то безлюдную окраину города в районе Тверских-Ямских, звуковым фоном запомнился Пастернаку скрип ломовых извозчичьих телег. Здесь Мандельштам прочёл ему про кремлёвского горца. Выслушав, Пастернак сказал: «То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому»[6][7][8][9].
Фильмы и музыка[править | править код]
Фильмография[править | править код]
- Исторические хроники. 1934 год — Осип Мандельштам
- Исторические хроники. 1982 год — Юрий Андропов
Музыка[править | править код]
- 1989 году в фирме «Мелодия» вышла пластинка «День гнева» группы «Магнит», на которой «эмоциональным и смысловым зерном цикла»[10] стало стихотворение «Мы живём, под собою не чуя страны». Был также снят клип[11].
- Фраза «Мы живём, под собою не чуя страны» завершает первый же трек («Ворованный воздух») из альбома 2018 года «Пути неисповедимы» российского рэп-исполнителя Face (Иван Дрёмин)[12].
- Фраза «Мы живём, под собою не чуя страны» звучит в треке «Песенка-антиутопия о фашизме» из альбома 2016 года «Как в последний раз» российской панк-рок группы Порнофильмы.
Примечания[править | править код]
Ссылки[править | править код]
- Борис ГОФМАН. Генетический код поэта Мандельштама
- Любовь Мандельштама
- «Он собрал нас всех и прочел…»
- Магия звучащего стиха
- Осип Эмильевич Мандельштам
- «Поэт в России — больше, чем поэт»
- Судьба человека в тоталитарном государстве. Случай Мандельштама.
- МАНДЕЛЬШТАМ, ПАСТЕРНАК, АХМАТОВА.
- ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ И ИОСИФ СТАЛИН ТОЧКА ЗРЕНИЯ
- Револьд БАНЧУКОВ (Германия). В ПРЕДЧУВСТВИИ ГИБЕЛИ
- «Московская сага», В. Аксенов, глава ХХ, диалог поэтов Сандро Певзнера и Нины Градовой
- «Он мастер, мастер, больше, чем мастер»Александр Жолковский и Лада Панова — еще раз о стихотворении Мандельштама «Мы живем, под собою не чуя страны…». Кольта.Ру, 1 июня 2020 https://www.colta.ru/articles/literature/24565-aleksandr-zholkovskiy-lada-panova-my-zhivem-pod-soboyu-ne-chuya-strany.
Источник
Îñèï Ìàíäåëüøòàì, òàëàíòëèâûé ïîýò, â 1933 ãîäó íàïèñàë ãëóïîå, ñëàáîå, ïðîâàëüíîå ñòèõîòâîðåíèå ïðî «êðåìëåâñêîãî ãîðöà». È âåñüìà îñêîðáèòåëüíîå äëÿ òîãî, î êîì â ñòèõîòâîðåíèè øëà ðå÷ü.
×åì áûëî âûçâàíî ñòèõîòâîðåíèå, ìîæíî òîëüêî äîãàäûâàòüñÿ. Âîçìîæíî, ëè÷íûì îæåñòî÷åíèåì, âíóòðåííèì ñîöçàêàçîì, æåëàíèåì áëåñíóòü êðàñíûì ñëîâöîì, êîòîðîå è îòöà íå ùàäèò, ïîêðàñîâàòüñÿ: ýêèé ÿ îò÷àÿííûé! À ìîæåò, âñå ýòè ìîòèâû ñîøëèñü â îäíîé òî÷êå, îáðóøèëèñü ïîòíûì âàëîì âäîõíîâåíèÿ è ïîðîäèëè ýòî ñòðàííîå ñòèõîòâîðåíèå. Íî ÷åãî â íåì òî÷íî íå áûëî òàê ýòî êðàñíîãî ñëîâöà. Áûëà ÷åðíàÿ ãðÿçíàÿ ìóòíàÿ æèæà íåâíÿòíûõ ñëîâ.
Óæå ïåðâàÿ ñòðîêà áûëà èñïîëíåíà áîëåçíåííîé ïðåòåíçèè íà ñîáñòâåííóþ èñêëþ÷èòåëüíîñòü: «Ìû æèâåì, ïîä ñîáîþ íå ÷óÿ ñòðàíû». Âäóìàéòåñü: àâòîðó õîòåëîñü ÷óÿòü ñòðàíó ïîä ñîáîé. Íå íàä ñîáîé, íå âîêðóã ñåáÿ, íå â ñåáå, íå ðÿäîì ñ ñîáîé, à èìåííî ïîä ñîáîé
À äàëüøå îá ýòîì òåêñòå ñóäèòå ñàìè. Âîò îí.
***
Ìû æèâåì, ïîä ñîáîþ íå ÷óÿ ñòðàíû,
Íàøè ðå÷è çà äåñÿòü øàãîâ íå ñëûøíû,
À ãäå õâàòèò íà ïîëðàçãîâîðöà,
Òàì ïðèïîìíÿò êðåìë¸âñêîãî ãîðöà.
Åãî òîëñòûå ïàëüöû, êàê ÷åðâè, æèðíû,
À ñëîâà, êàê ïóäîâûå ãèðè, âåðíû,
Òàðàêàíüè ñìåþòñÿ óñèùà,
È ñèÿþò åãî ãîëåíèùà.
À âîêðóã íåãî ñáðîä òîíêîøåèõ âîæäåé,
Îí èãðàåò óñëóãàìè ïîëóëþäåé.
Êòî ñâèñòèò, êòî ìÿó÷èò, êòî õíû÷åò,
Îí îäèí ëèøü áàáà÷èò è òû÷åò,
Êàê ïîäêîâó, êóåò çà óêàçîì óêàç:
Êîìó â ïàõ, êîìó â ëîá, êîìó â áðîâü, êîìó â ãëàç.
×òî íè êàçíü ó íåãî — òî ìàëèíà
È øèðîêàÿ ãðóäü îñåòèíà.
Êðåìëåâñêèé ãîðåö, Ñòàëèí, ñàì áóäó÷è òàëàíòëèâûì ïîýòîì è ÷åëîâåêîì íàäåëåííûì âåñüìà òîíêèì ýñòåòè÷åñêèì ÷óòüåì, ïðî÷èòàë íå òîëüêî ýòî, íî è äðóãèå ñòèõè Ìàíäåëüøòàìà, êîòîðûé óæå áûë àðåñòîâàí.
Ñòàëèí âìåøàëñÿ. Äàë óêàçàíèå ñîõðàíèòü Ìàíäåëüøòàìà. Ñîâñåì îñâîáîäèòü åãî îò îòâåòñòâåííîñòè, âèäèìî, íå ìîã äàæå îí. Ïîòîìó ÷òî ñëèøêîì ìíîãî ëþäåé çíàëè îá ýòîì ñòèõîòâîðåíèè Ìàíäåëüøòàìà è î åãî ïîñòîÿííûõ ðåçêèõ âûñêàçûâàíèÿõ íå òîëüêî î Ñòàëèíå, íî è ãîñóäàðñòâå. Ëîáîâîå ïðîòèâîñòîÿíèå â òå âðåìåíà íå ïðîùàëîñü íèêîìó.
Äî àðåñòà Ìàíäåëüøòàì ÷èòàë ýòî ñòèõîòâîðåíèå âñåì ïîäðÿä. È î÷åíü ìíîãèå îò÷åòëèâî âèäåëè ñëàáîñòü òåêñòà.
Êàê ïèñàëà æåíà àâòîðà Íàäåæäà Ìàíäåëüøòàì, Èëüÿ Ýðåíáóðã íå ïðèçíàâàë ñòèõîâ î Ñòàëèíå, íàçûâàÿ èõ «ñòèøêàìè», ñëó÷àéíûìè â òâîð÷åñòâå Î. Ìàíäåëüøòàìà.
Åùå ðåç÷å âûðàçèëñÿ Áîðèñ Ïàñòåðíàê. Âûñëóøàâ ñòèõîòâîðåíèå èç óñò àâòîðà, îí ïðîñòî îòêàçàëñÿ îáñóæäàòü åãî äîñòîèíñòâà è íåäîñòàòêè: «Òî, ÷òî âû ìíå ïðî÷ëè, íå èìååò íèêàêîãî îòíîøåíèÿ ê ëèòåðàòóðå, ïîýçèè. Ýòî íå ëèòåðàòóðíûé ôàêò, íî àêò ñàìîóáèéñòâà, êîòîðîãî ÿ íå îäîáðÿþ è â êîòîðîì íå õî÷ó ïðèíèìàòü ó÷àñòèÿ. Âû ìíå íè÷åãî íå ÷èòàëè, ÿ íè÷åãî íå ñëûøàë, è ïðîøó âàñ íå ÷èòàòü èõ íèêîìó äðóãîìó».
Íî Ìàíäåëüøòàì íå âíÿë ñîâåòó Ïàñòåðíàêà. Õîòÿ íàâåðíÿêà ïðåêðàñíî ïîíèìàë, ÷òî, ñî÷èíÿÿ, à, òåì áîëåå, ÷èòàÿ ýòî ñòèõîòâîðåíèå âñëóõ, õîòÿ áû è ñàìûì íàäåæíûì ñëóøàòåëÿì èç ÷èñëà ñâîèõ çíàêîìûõ, îí ñîâåðøàåò àêò ñàìîóáèéñòâà.
È âñå æå Ñòàëèí ñìÿã÷èë ó÷àñòü Ìàíäåëüøòàìà. Áîëåå òîãî, ýòî ñòèõîòâîðåíèå âûçâàëî èíòåðåñ âîæäÿ ê ïîýòó. Ñòàëèí, æåëàÿ ñîïîñòàâèòü ñâîå âïîëíå ïðîôåññèîíàëüíîå ìíåíèå î íåì ñ ìíåíèåì äðóãîãî ïðîôåññèîíàëà, ïîçâîíèë Ïàñòåðíàêó. Ñóùåñòâóåò íåñêîëüêî âåðñèé ýòîãî èñòîðè÷åñêîãî ðàçãîâîðà. Ãîâîðÿò, ÷òî áëèæå âñåõ ê èñòèíå çàïèñü Àííû Àõìàòîâîé. Âîò ýòà çàïèñü:
«Ñòàëèí ñîîáùèë, ÷òî îòäàíî ðàñïîðÿæåíèå, ÷òî ñ Ìàíäåëüøòàìîì âñ¸ áóäåò â ïîðÿäêå. Îí ñïðîñèë Ïàñòåðíàêà, ïî÷åìó òîò íå õëîïîòàë. «Åñëè á ìîé äðóã ïîïàë â áåäó, ÿ áû ëåç íà ñòåíó, ÷òîáû åãî ñïàñòè». Ïàñòåðíàê îòâåòèë, ÷òî åñëè áû îí íå õëîïîòàë, òî Ñòàëèí áû íå óçíàë îá ýòîì äåëå. «Ïî÷åìó âû íå îáðàòèëèñü êî ìíå èëè â ïèñàòåëüñêèå îðãàíèçàöèè?».
«Ïèñàòåëüñêèå îðãàíèçàöèè íå çàíèìàþòñÿ ýòèì ñ 1927 ãîäà». «Íî âåäü îí âàø äðóã?» Ïàñòåðíàê çàìÿëñÿ, è Ñòàëèí ïîñëå íåäîëãîé ïàóçû ïðîäîëæèë âîïðîñ: «Íî âåäü îí æå ìàñòåð, ìàñòåð?» Ïàñòåðíàê îòâåòèë: «Ýòî íå èìååò çíà÷åíèÿ ». Ïàñòåðíàê äóìàë, ÷òî Ñòàëèí åãî ïðîâåðÿåò, çíàåò ëè îí ïðî ñòèõè, è ýòèì îí îáúÿñíèë ñâîè øàòêèå îòâåòû. «Ïî÷åìó ìû âñ¸ ãîâîðèì î Ìàíäåëüøòàìå è Ìàíäåëüøòàìå, ÿ òàê äàâíî õîòåë ñ âàìè ïîãîâîðèòü». «Î ÷¸ì?» — «Î æèçíè è ñìåðòè». Ñòàëèí ïîâåñèë òðóáêó». Êîíåö öèòàòû.
Ñòàëèí ïîâåñèë òðóáêó. À Ïàñòåðíàê, ïîõîæå, íå î÷åíü ïîíÿë, ÷òî Ñòàëèí êàê ðàç è ãîâîðèë ñ íèì î æèçíè è ñìåðòè. Î æèçíè Ìàíäåëüøòàìà, æåëàÿ îòäàëèòü åãî îò ñìåðòè, îò ñìåðòåëüíîãî âûáîðà. Íî è âñåñèëüíûé âîæäü áûë íå âëàñòåí íàä ñóäüáîé ïîýòà.
À ñóäüáà ðàñïîðÿäèëàñü òàê. Ñ 1934-ãî ïî 1937 ãîä Ìàíäåëüøòàì ñ æåíîé Íàäåæäîé, êîòîðîé ðàçðåøèëè ñîïðîâîæäàòü ïîýòà (÷åãî íå ðàçðåøàëîñü íè äî, íè ïîñëå íèêîìó, åñëè íå ñ÷èòàòü æåí äåêàáðèñòîâ), ïðîâåëè â ññûëêå, â ×åðäûíè è â Âîðîíåæå.  1937 ãîäó âåðíóëèñü â Ìîñêâó.  1938-ì íîâûé äîíîñ. Àðåñò. Ñóä. 27 äåêàáðÿ 1938 ãîäà Îñèï Ìàíäåëüøòàì ñêîí÷àëñÿ â áîëüíèöå äëÿ çàêëþ÷åííûõ.
Ìåíÿ óäèâëÿþò è óìèëÿþò ïîïûòêè ëþäåé, áîëüíûõ ëèáåðàëèçìîì ãîëîâíîãî ìîçãà, âàëèòü âèíó íà Ñòàëèíà çà âñå, ÷òî ñëó÷èëîñü ñ òåì èëè èíûì ïåðñîíàæåì ýïîõè ñòðîèòåëüñòâà ÑÑÑÐ. Ñïàñèáî ñêàçàëè áû Ñòàëèíó çà òî, ÷òî, íåñìîòðÿ íà ñâîþ ãèãàíòñêóþ çàíÿòîñòü ñòðîèòåëüñòâîì âåëèêîãî ãîñóäàðñòâà, íàõîäèë âðåìÿ äëÿ òîãî, ÷òîáû çàíèìàòüñÿ ïðîáëåìàìè «ïóáëè÷íûõ áîðöîâ ñ ñàìèìè ñîáîé». È ðåàëüíî ïîìîãàë òàêèì «áîðöàì».
È åùå ðàç ñêàçàëè áû Ñòàëèíó ñïàñèáî çà òî, ÷òî äî ñèõ ïîð íå ìîãóò ïðîæðàòü åãî íàñëåäèå.
Íî áîëüíûå ëèáåðàëèçìîì íà ñïàñèáî íå ñïîñîáíû ïî âïîëíå îáúåêòèâíîé ïðè÷èíå. Èõ áîëåçíü âûðàæàåòñÿ â ïîëíîé óòðàòå óìåíèÿ âèäåòü î÷åâèäíîå: êàê â ñîâðåìåííîñòè, òàê è â ïðîøëîì. Ëþäÿì ñ ñèìïòîìàìè ýòîé áîëåçíè, äàæå èíòåðíåò, â êîòîðîì åñòü âñå, íå â ïîìîùü.
Ïîìíèòå, ãîñïîäà áîëüíûå, ãëàâíîå: ìîçãàì, ïîðàæåííûì ëèáåðàëèçìîì, ðàíî èëè ïîçäíî íàñòóïàåò ÷óáàéñ. Ïîëíûé ÷óáàéñ.
Источник
27 декабря 1938 года, не дожив недели до собственного 48-летия, в пересыльном пункте Дальстроя на территории современного Владивостока скончался Осип Мандельштам. Смерть настигла поэта в лагерной больнице, куда он был госпитализирован накануне из 11-го барака. Причиной его ухода явился паралич сердца — так записано в официальном акте о смерти. Однако некоторыми официальная версия последних дней Мандельштама традиционно ставится под сомнение. Имеются воспоминания очевидцев, которые якобы видели его позже.
Поэт прибыл на пересылку этапом из Москвы 12 октября, а 26 декабря был положен в стационар, также сказано в документе. Там же имеется приписка: «ввиду ясности смерти труп вскрытию не подвергался». На момент своей кончины Мандельштам только начал отбывать пятилетний срок за контрреволюционную деятельность по печально знаменитой 58-й статье, пункт 10:
пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти.
Свидетельство о смерти Мандельштама получил в июне 1940 года его брат Александр. Ему же в конце осени 1938-го поэт отправил свое последнее письмо, в котором сообщил о плохом состоянии здоровья, крайнем истощении и замерзании без теплых вещей.
Как стало известно много позднее, тело Мандельштама пролежало до весны непогребенным — оно было сброшено в кучу вместе с другими трупами. Только месяцы спустя покойников похоронили в братской могиле на месте крепостного рва. По другим данным, — сожгли.
Крупные неприятности в жизни Мандельштама начались еще в ноябре 1933 года, когда он достаточно опрометчиво зачитал полутора десяткам знакомых свое новое стихотворение, которое начиналось словами «Мы живем, под собою не чуя страны».
Произведение выставляло в крайне неприглядном свете генерального секретаря ЦК ВКП (б) Иосифа Сталина, нареченного в эпиграмме «кремлевским горцем».
«Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища», — следовало из текста.
В стихотворении акцентировалось внимание на этническом происхождении и преступной юности вождя. Кроме того, присутствовал непрозрачный намек на жесткие методы по отношению к неугодным:
«Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз».
Будучи неглупым человеком, после вынесения стихотворения «в массы» Мандельштам не должен был питать иллюзий насчет своего будущего. В условиях развитой в 1930-е годы системы доносительства содержание эпиграммы не могло не попасть туда, куда «надо». К этому времени Сталин не только руководил партией большевиков, но и фактически возглавлял государственную власть, пусть и не имея официальной должности, а культ его личности стремительно рос. При этом сам Сталин вполне мог быть не знаком с творчеством своего критика и мог не ставить цель отомстить «зарвавшемуся поэту». Для выявления и наказания таких, как Мандельштам, существовали специальные органы, занимавшиеся борьбой с инакомыслящими. В СССР более позднего периода подобную работу вело знаменитое 5-е управление КГБ.
Коллега Мандельштама, объект травли уже в 1950-х Борис Пастернак присутствовал на первом чтении «Мы живем…» и сравнил поступок друга с самоубийством.
Через одного из слушателей стихотворение утекло наверх. Вскоре Мандельштамом заинтересовались в ОГПУ.
Относительно легкие последствия (если так можно назвать принудительную ссылку) поэту обеспечивало поначалу личное заступничество высокопоставленного партийного функционера Николая Бухарина, который симпатизировал творческой интеллигенции и, как считается, лично Мандельштаму.
Перспективы поэта значительно ухудшились с падением и последовавшей казнью революционера-академика.
В 1938 году, после возвращения Мандельштама из ссылки в московский регион, секретарь Союза писателей СССР Владимир Ставский направил председателю НКВД Николаю Ежову предложение «решить наконец вопрос о Мандельштаме», одновременно охарактеризовав его стихи как «похабные и клеветнические». Чекисты отреагировали оперативно: совсем скоро последовал второй арест.
Спасти Мандельштама от лагерей больше было некому. Вполне вероятно, прицепом ему «припомнили» родство с Леонидом Канегиссером, который в 1918 году застрелил председателя ЧК Петрограда Моисея Урицкого.
Звучит парадоксально, но Мандельштам, сам того едва ли желая, умудрился стать врагом сразу для трех политических режимов, царивших при его жизни на территории России. Еще в 1912 году Особый отдел департамента полиции империи отрабатывало «некоего еврея Мандельштама», адрес которого был обнаружен при одном из обысков у большевика-экспроприатора Константина Мячина и его подруги Веры Дилевской. Однако неприятностей у начинающего творца тогда не возникло — его просто не нашли, информация оказалась крайне скудной.
После Октябрьской революции Мандельштам поступил на службу в Народный комиссариат просвещения. Одна из командировок занесла его в Крым, где властвовали белогвардейцы. 4 августа 1920 года поэта арестовали в Феодосии и отправили в тюрьму. Соответствующее постановление выписал полковник Астафьев из Особого отдела штаба главнокомандующего Русской армии Петра Врангеля.
«На задержанного упадает основательное подозрение в принадлежности его к партии коммунистов-большевиков и в участии в деятельности ЧК», — отмечалось в документе.
Впрочем, уже 12 августа Мандельштама выпустили ввиду неподтверждения подозрений, и он спешно уплыл в Батуми, где сразу по прибытии был арестован береговой охраной и переправлен в Особый отряд. Вызволять Мандельштама пришлось грузинским поэтам Николозу Мицишвили и Тициану Табидзе, которые обратились за помощью к генерал-губернатору Батумской области Бении Чхиквишвили.
«От красных я бежал в Крым. В Крыму меня арестовали белые, будто я большевик. Из Крыма пустился в Грузию, а здесь меня приняли за белого. Какой же я белый? Что мне делать? Теперь я сам не понимаю, кто я — белый, красный или какого еще цвета. А я вовсе никакого цвета. Я — поэт, пишу стихи и больше всяких цветов теперь меня занимают Тибулл, Катулл и римский декаданс», — в отчаянии рассказывал Мандельштам своим спасителям.
Добивали поэта уже после смерти. На долгие десятилетия его творчество оказалось под строгим запретом в СССР. И все же он был реабилитирован посмертно: в 1956-м — по делу 1938 года, а в 1987-м — по делу 1934-го.
Источник
Борьба с коррупцией — это борьба с ветряными мельницами, на
крыльях которой иногда вешают стрелочников.
Это написал я почти пять лет назад, это же готов повторить и сегодня с
небольшим существенным добавлением. Борьба с коррупцией — существенный
инструмент в устранении политических и
экономических конкурентов. Тем более, что стрелочников-конкурентов больше,
чем «собак нерезаных».
В 2013 году ущерб только по направленным в суд уголовным
делам составил 32,7 миллиарда рублей.
Это даже не вершина айсберга, а снежинка на айсберге. Однако тема коррупции в
информационном поле отодвинута на
периферию. Какая коррупция, когда кругом «пиндосы», «гейропа» и «укропы».
Тем удивительнее, что очередной социологический опрос
«Левада-Центр» посвящен коррупции. Центральным персонажем опроса прямо или
косвенно стал президент Путин. Думаю, что сей факт не нуждается в объяснении.
Важно и интересно другое. Большинство и
достаточно существенное не верят, что Путину удастся победить коррупцию, потому
что она неистребима. Так считают
38% опрошенных. Еще 19% не верят в победу над коррупцией,
потому что президент зависит от коррумпированных чиновников. И в сумме
57% представителей нашего общества правы. Фактически они подтверждают
известный тезис. При неограниченной власти одного человека даже самые жестокие
наказания не в силах поколебать коррупцию.
Чему свидетельство российская история. При Петре Первом, безжалостном и
жестоком правителе, из 100 податных (налоговых) рублей до казны доходили только
30, 70 банально разворовывались.
«Раз, слушая в Сенате доклады о хищениях, он вышел из себя и
сгоряча тотчас велел обнародовать именной указ, гласивший, что, если кто
украдет у казны лишь столько, чтобы купить веревку, будет на ней повешен.
Генерал-прокурор Ягужинский, око государево при Сенате, возразил Петру:
«Разве, ваше величество, хотите остаться императором один, без подданных?
Мы все воруем, только один больше и приметнее, чем другой». Петр рассмеялся
и не издал указа», — рассказывал в своих лекциях русский историк Василий
Ключевский.
Президент Путин тоже не хочет остаться «без подданных». Кем
будет править? Все равно воруют. А мы его подданные не без основания считаем
коррупцию непреложным элементом нашей социально-экономической структуры. Иначе,
как объяснить тот факт, что мы безропотно соглашаемся на цены с «коррупционной
надбавкой» за продовольственные и промышленные товары, за землю и жилье.
Кстати, жилищное строительство является одним из самых коррупционных. Из
условных «100 петровских рублей» только 30 идет непосредственно на
строительство. Для большинства обывателей подобная коррупция практически
обезличена. Поэтому наш
антикоррупционный гнев падает на тех, кто ближе.
По традиции главные коррупционеры гаишники и полицейские.
Так считают 80 и 74 процента респондентов (сумма положительных ответов). Дальше почти «ноздря в ноздрю» с разницей в
несколько процентов идут представители
вузов, здравоохранения,
военкоматов, суды и прокуратуры — от 69
до 59%.
В этих случаях многие из нас могут поделиться опытом, как
приходилось давать взятки. Мне за свою
долгую жизнь взятки давать не приходилось. «Штраф на месте» гаишникам в моем обывательском сознании взяткой не считается. Да и к тому же уже лет
семь подобные штрафы не плачу. Теперь
расплачиваюсь за «зоркость» видеокамер на дорогах.
И, конечно, ключевая тема, без которой опрос не опрос. Является ли Путин сам коррупционером.
«Как вы думаете, виновен ли Путин в тех злоупотреблениях
властью, в которых его обвиняют противники?»
«Несомненно виновен»
полагают 6% респондентов. С
утверждением «Путин и не будет серьезно пытаться бороться с коррупцией, поскольку он тем или
иным образом заинтересован в ней» согласны 8%.
Достаточно устойчивое и показательное меньшинство. Подавляющее
большинство не верят в подобные
«происки» врагов президента. Более того, по сравнению с 2007 годом на 9%
увеличилось количество людей, которые верят, что коррупции в целом в стране стало меньше.
Президент Путин — не
коррупционер. Как не были ими император
Петр, генсек Сталин. Петр мог спать на земле, питаться грубой пищей, ходить в
простой одежде. Товарищ Сталин хоть и «большой
ученый» в быту тоже был непритязателен.
Зачем им сокровища, дворцы,
когда им покорилась страна с огромными
богатствами? Они страдали другой жаждой.
Жаждой власти. Один с помощью своей неограниченной власти поднял «Россию на
дыбы», другой «как подковы кует за указом указ -кому в лоб, кому в бровь, кому
в пах, кому в глаз».
Займет свое место во властной иерархии и Путин.
Какое? Ответ знает история и участники социологического опроса: «Что бы
ни говорили, я не верю в то, что Путин когда-либо злоупотреблял властью».
Оригинал
Источник