Он прилип к мной бровями
Íå ñàìûå èçâåñòíûå ïðîèçâåäåíèÿ îòå÷åñòâåííûõ êëàññèêîâ (áàÿí íî íå ìíîãèå ÷èòàëè):
Åñåíèí Ñ. À. — «Íå òóæè, äîðîãîé, è íå àõàé»
Íå òóæè, äîðîãîé, è íå àõàé,
Æèçíü äåðæè, êàê êîíÿ, çà óçäó,
Ïîñûëàé âñåõ è êàæäîãî íà õóé,
×òîá òåáÿ íå ïîñëàëè â ïèçäó!
Åñåíèí Ñ. À. — «Âåòåð âååò ñ þãà è ëóíà âçîøëà»
Âåòåð âååò ñ þãà
È ëóíà âçîøëà,
×òî æå òû, áëÿäþãà,
Íî÷üþ íå ïðèøëà?
Íå ïðèøëà òû íî÷üþ,
Íå ÿâèëàñü äíåì.
Äóìàåøü, ìû äðî÷èì?
Íåò! Äðóãèõ åá¸ì!
Åñåíèí Ñ. À. «Ïîé æå, ïîé. Íà ïðîêëÿòîé ãèòàðå»
Ïîé æå, ïîé. Íà ïðîêëÿòîé ãèòàðå
Ïàëüöû ïëÿøóò òâîè âïîëóêðóã.
Çàõëåáíóòüñÿ áû â ýòîì óãàðå,
Ìîé ïîñëåäíèé, åäèíñòâåííûé äðóã.
Íå ãëÿäè íà åå çàïÿñòüÿ
È ñ ïëå÷åé åå ëüþùèéñÿ øåëê.
ß èñêàë â ýòîé æåíùèíå ñ÷àñòüÿ,
À íå÷àÿííî ãèáåëü íàøåë.
ß íå çíàë, ÷òî ëþáîâü — çàðàçà,
ß íå çíàë, ÷òî ëþáîâü — ÷óìà.
Ïîäîøëà è ïðèùóðåííûì ãëàçîì
Õóëèãàíà ñâåëà ñ óìà.
Ïîé, ìîé äðóã. Íàâåâàé ìíå ñíîâà
Íàøó ïðåæíþþ áóéíóþ ðàíü.
Ïóñòü öåëóåò îíà äðóãîâà,
Ìîëîäàÿ, êðàñèâàÿ äðÿíü.
Àõ, ïîñòîé. ß åå íå ðóãàþ.
Àõ, ïîñòîé. ß åå íå êëÿíó.
Äàé òåáå ïðî ñåáÿ ÿ ñûãðàþ
Ïîä áàñîâóþ ýòó ñòðóíó.
Ëüåòñÿ äíåé ìîèõ ðîçîâûé êóïîë.
 ñåðäöå ñíîâ çîëîòûõ ñóìà.
Ìíîãî äåâóøåê ÿ ïåðåùóïàë,
Ìíîãî æåíùèí â óãëó ïðèæèìàë.
Äà! åñòü ãîðüêàÿ ïðàâäà çåìëè,
Ïîäñìîòðåë ÿ ðåáÿ÷åñêèì îêîì:
Ëèæóò â î÷åðåäü êîáåëè
Èñòåêàþùóþ ñóêó ñîêîì.
Òàê ÷åãî æ ìíå åå ðåâíîâàòü.
Òàê ÷åãî æ ìíå áîëåòü òàêîìó.
Íàøà æèçíü — ïðîñòûíÿ äà êðîâàòü.
Íàøà æèçíü — ïîöåëóé äà â îìóò.
Ïîé æå, ïîé! Â ðîêîâîì ðàçìàõå
Ýòèõ ðóê ðîêîâàÿ áåäà.
Òîëüêî çíàåøü, ïîøëè èõ íà õóé…
Íå óìðó ÿ, ìîé äðóã, íèêîãäà.
Åñåíèí Ñ. À. — «Ñûïü, ãàðìîíèêà. Ñêóêà… Ñêóêà»
Ñûïü, ãàðìîíèêà. Ñêóêà… Ñêóêà…
Ãàðìîíèñò ïàëüöû ëüåò âîëíîé.
Ïåé ñî ìíîþ, ïàðøèâàÿ ñóêà,
Ïåé ñî ìíîé.
Èçëþáèëè òåáÿ, èçìûçãàëè —
Íåâòåðïåæ.
×òî æ òû ñìîòðèøü òàê ñèíèìè áðûçãàìè?
Èëü â ìîðäó õîøü?
 îãîðîä áû òåáÿ íà ÷ó÷åëî,
Ïóãàòü âîðîí.
Äî ïå÷åíîê ìåíÿ çàìó÷èëà
Ñî âñåõ ñòîðîí.
Ñûïü, ãàðìîíèêà. Ñûïü, ìîÿ ÷àñòàÿ.
Ïåé, âûäðà, ïåé.
Ìíå áû ëó÷øå âîí òó, ñèñÿñòóþ, —
Îíà ãëóïåé.
ß ñðåäü æåíùèí òåáÿ íå ïåðâóþ…
Íåìàëî âàñ,
Íî ñ òàêîé âîò, êàê òû, ñî ñòåðâîþ
Ëèøü â ïåðâûé ðàç.
×åì âîëüíåå, òåì çâîí÷å,
Òî çäåñü, òî òàì.
ß ñ ñîáîé íå ïîêîí÷ó,
Èäè ê ÷åðòÿì.
Ê âàøåé ñâîðå ñîáà÷üåé
Ïîðà ïðîñòûòü.
Äîðîãàÿ, ÿ ïëà÷ó,
Ïðîñòè… ïðîñòè…
Ìàÿêîâñêèé Â. Â. — «Âàì»
Âàì, ïðîæèâàþùèì çà îðãèåé îðãèþ,
èìåþùèì âàííóþ è òåïëûé êëîçåò!
Êàê âàì íå ñòûäíî î ïðåäñòàâëåííûõ ê Ãåîðãèþ
âû÷èòûâàòü èç ñòîëáöîâ ãàçåò?
Çíàåòå ëè âû, áåçäàðíûå, ìíîãèå,
äóìàþùèå íàæðàòüñÿ ëó÷øå êàê, —
ìîæåò áûòü, ñåé÷àñ áîìáîé íîãè
âûäðàëî ó Ïåòðîâà ïîðó÷èêà?..
Åñëè îí ïðèâåäåííûé íà óáîé,
âäðóã óâèäåë, èçðàíåííûé,
êàê âû èçìàçàííîé â êîòëåòå ãóáîé
ïîõîòëèâî íàïåâàåòå Ñåâåðÿíèíà!
Âàì ëè, ëþáÿùèì áàá äà áëþäà,
æèçíü îòäàâàòü â óãîäó?!
ß ëó÷øå â áàðå áëÿäÿì áóäó
ïîäàâàòü àíàíàñíóþ âîäó!
Ìàÿêîâñêèé Â. Â. «Âû ëþáèòå ðîçû? À ÿ íà íèõ ñðàë»
Âû ëþáèòå ðîçû?
à ÿ íà íèõ ñðàë!
ñòðàíå íóæíû ïàðîâîçû,
íàì íóæåí ìåòàëë!
òîâàðèù!
íå îõàé,
íå àõàé!
íå ä¸ðãàé óçäó!
êîëü âûïîëíèë ïëàí,
ïîñûëàé âñåõ
â ïèçäó
íå âûïîëíèë —
ñàì
èäè
íà
õóé.
Ìàÿêîâñêèé Â. Â. — «Ãèìí îíàíèñòîâ»
Ìû,
îíàíèñòû,
ðåáÿòà
ïëå÷èñòû!
Íàñ
íå çàìàíèøü
òèòüêîé ìÿñèñòîé!
Íå
ñîâðàòèøü íàñ
ïèçäîâîþ
ïëåâîé!
Êîí÷èë
ïðàâîé,
ðàáîòàé ëåâîé!!!
Ìàÿêîâñêèé Â. Â. — «Êòî åñòü áëÿäè»
Íå òå
áëÿäè,
÷òî õëåáà
ðàäè
ñïåðåäè
è ñçàäè
äàþò íàì
åáòè,
Áîã èõ ïðîñòè!
À òå áëÿäè —
ëãóùèå,
äåíüãè
ñîñóùèå,
åòü
íå äàþùèå —
âîò áëÿäè
ñóùèå,
ìàòü èõ åòè!
Ìàÿêîâñêèé Â. Â. — «Ëåæó íà ÷óæîé æåíå»
Ëåæó
íà ÷óæîé
æåíå,
ïîòîëîê
ïðèëèïàåò
ê æîïå,
íî ìû íå ðîïùåì —
äåëàåì êîììóíèñòîâ,
íàçëî
áóðæóàçíîé
Åâðîïå!
Ïóñòü õóé
ìîé
êàê ìà÷òà
òîïîðùèòñÿ!
Ìíå âñå ðàâíî,
êòî ïîäî ìíîé —
æåíà ìèíèñòðà
èëè óáîðùèöà!
Ìàÿêîâñêèé Â. Â. — «Ýé, îíàíèñòû»
Ýé, îíàíèñòû,
êðè÷èòå «Óðà!» —
ìàøèíû åáëè
íàëàæåíû,
ê âàøèì óñëóãàì
ëþáàÿ äûðà,
âïëîòü
äî çàìî÷íîé
ñêâàæèíû!!!
Ëåðìîíòîâ Ì. Þ. — «Ê Òèçåíãàóçåíó»
Íå âîäè òàê òîìíî îêîì,
Êðóãëîé æîïêîé íå âåðòè,
Ñëàäîñòðàñòüåì è ïîðîêîì
Ñâîåíðàâíî íå øóòè.
Íå õîäè ê ÷óæîé ïîñòåëå
È ê ñâîåé íå ïîäïóñêàé,
Íè øóòÿ, íè â ñàìîì äåëå
Íåæíûõ ðóê íå ïîæèìàé.
Çíàé, ïðåëåñòíûé íàø ÷óõîíåö,
Þíîñòü äîëãî íå áëåñòèò!
Çíàé: êîãäà ðóêà ãîñïîäíÿ
Ðàçðàçèòñÿ íàä òîáîé
Âñå, êîòîðûõ òû ñåãîäíÿ
Çðèøü ó íîã ñâîèõ ñ ìîëüáîé,
Ñëàäêîé âëàãîé ïîöåëóÿ
Íå óéìóò òîñêó òâîþ,
Õîòü òîãäà çà êîí÷èê õóÿ
Òû áû îòäàë æèçíü ñâîþ.
Ëåðìîíòîâ Ì. Þ. — «Î êàê ìèëà òâîÿ áîãèíÿ»
Ýêñïðîìò
Î êàê ìèëà òâîÿ áîãèíÿ.1
Çà íåé âîëî÷èòñÿ ôðàíöóç,
Ó íåå ëèöî êàê äûíÿ,
Çàòî æîïà êàê àðáóç.2
Ëåðìîíòîâ Ì. Þ. — «Îäà ê íóæíèêó»
Î òû, âîíþ÷èé õðàì íåâåäîìîé áîãèíè!
Ê òåáå ìîé ãëàñ… ê òåáå âçûâàþ èç ïóñòûíè,
Ãäå øóìíàÿ òîëïà òåñíèòñÿ ñòîëüêî äíåé
È ãäå òàê ìàëî ÿ íàøåë åùå ëþäåé.
Ïðèìè ìîé ôèìèàì ëåòó÷èé è ñâîáîäíûé,
Íåçðåëûé ñëàáûé öâåò ïîýçèè íàðîäíîé.
Òû ïîêðîâèòåëü íàø, â ñâÿòûõ ñòåíàõ òâîèõ
ß íå áîþñü âðàãîâ çàâèñòëèâûõ è çëûõ,
Ïîä ñåíèþ òâîåé íå ïðè÷èíèò íàì ñòðàõà
Íè âçîð Ìèõàéëîâà, íè ãîëîñ Øëèïïåíáàõà
Åäâà îò òðàïåçû âîññòàíóò þíêåðà,
Õâàòàþò ÷óáóêè, áåãóò, êðè÷àò: ïîðà!
Íàðîä çàáîòëèâî òîëïèòñÿ çà äâåðÿìè.
Âîò èñêðû îò êðåìíÿ ïîñûïàëèñü çâåçäàìè,
Èç ðóêàâà ÷óáóê óæ âûïîëç, êàê çìåÿ,
Ãîñòåïðèèìíàÿ îòäóøèíà òâîÿ
Îòêðûëàñü áåðåæíî, îãîíü òàáàê îáúåìëåò.
Ïðèåìíàÿ òðóáà çàâåòíûé äûì ïðèåìëåò.
Êîãäà æ Ëàñêîâñêîãî ïðèõîäèò ãðîçíûé ãëàç,
Îò ïîèñêîâ åãî òû âíîâü ñêðûâàåøü íàñ,
È æîïà áåëàÿ êðàñàâöà ìîëîäîãî
ßâëÿåòñÿ â òåáå îòâàæíî áåç ïîêðîâà.
Íî âîò íàä øêîëîþ ëîæèòñÿ ìðàê íî÷íîé,
Êëåðîí óæ ñîâåðøèë äîçîð îáû÷íûé ñâîé,
Äàâíî ó ôîðòåïüÿí íå ðàçäàåòñÿ Ôåíÿ…
Ïîñëåäíÿÿ ñâå÷à íà êîéêå Áåëîâåíÿ
Óãàñëà, è ëóíà êèäàåò áëåäíûé ñâåò
Íà êîéêè áåëûå è ëàêîâûé ïàðêåò.
Âäðóã øîðîõ, ñëàáûé çâóê è ëåãêèå äâå òåíè
Ñêîëüçÿò ïî êàìîðå ê òâîåé æåëàííîé ñåíè,
Âîøëè… è â òèøèíå ðàçäàëñÿ ïîöàëóé,
Êðàñíåÿ ïîäíÿëñÿ, êàê òèãð ãîëîäíûé, õóé,
Õâàòàþò çà íåãî íåñêðîìíîþ ðóêîþ,
Ïðèæàâ óñòà ê óñòàì, è ñëûøíî: «Áóäü ñî ìíîþ,
ß òâîé, î ìèëûé äðóã, ïðèæìèñü êî ìíå ñèëüíåé,
ß òàþ, ÿ ãîðþ… » È ïëàìåííûõ ðå÷åé
Íå ïåðå÷òåøü. Íî âîò, ïîäíÿâ ïîäîë ðóáàøêè,
Îäèí èç íèõ îòêðûë àòëàñíûé çàä è ëÿæêè,
È âîñõèùåííûé õóé, êàê ñòðàñòíûé ñèáàðèò,
Íàä ïóõëîé æîïîþ íàäóëñÿ è äðîæèò.
Óæ ñáëèæèëèñü îíè… åùå ëèøü ìèã åäèíûé…
Íî çàíàâåñ ïîðà çàäåðíóòü íàä êàðòèíîé,
Ïîðà, ÷òîá ïîõâàëó íåóìîëèìûé ðîê
Íå îáðàòèë áû ìíå â ÿçâèòåëüíûé óïðåê.
Ëåðìîíòîâ Ì. Þ. — «Ðàñïèñêó ïðîñèøü òû, ãóñàð»
àñïèñêó ïðîñèøü òû, ãóñàð,
ß ïîëó÷èë òâîå ïîñëàíüå;
Ðîäèëîñü â ñåðäöå óïîâàíüå,
È ëåã÷å ñòàë ñóäüáû óäàð;
Òâîè ïëåíèòåëüíû êàðòèíû
È äåðçêîé ñïèñàíû ðóêîé;
 òâîèõ ñòèõàõ åñòü çàïàõ âèííûé,
À ðèôìû ëüþòñÿ ìàëàôü¸é.
Áîðäåëÿ ãðÿçíàÿ ñâîáîäà
Òåáÿ â ïðîðîêè èçáðàëà;
Äàâíî äëÿ ãëàç òâîèõ ïðèðîäà
Ïîêðîâ îáìàí÷èâûé ñíÿëà;
×óòü òðîíåøü òû æåçëîì âîëøåáíûì
Õîòü îòâðàòèòåëüíûé ïðåäìåò,
Ñòèõè çâó÷àò êëþ÷îì öåëåáíûì,
È ëþäè øåï÷óò: îí ïîýò!
Òàê íåêîãäà â ñòåïè áåçâîäíîé
Ïðåìóäðûé ïàñòûðü Ààðîí
Óñëûøàë ïëà÷ è âîïëü íàðîäíûé
È æåçë ñâÿùåííûé ïîäíÿë îí,
È íà ÷åëå åãî óãðþìîì
Íàäåæäû ëó÷ áëåñíóë æèâîé,
È òðîíóë êàìåíü îí íåìîé, —
È áðûçíóë êëþ÷ ñ ïðèâåòíûì øóìîì
Íîâîðîæäåííîþ ñòðóåé.
Ïóøêèí À. Ñ. — «Àííå Âóëüô»
Óâû! íàïðàñíî äåâå ãîðäîé
ß ïðåäëàãàë ñâîþ ëþáîâü!
Íè íàøà æèçíü, íè íàøà êðîâü
Åå äóøè íå òðîíåò òâåðäîé.
Ñëåçàìè òîëüêî áóäó ñûò,
Õîòü ñåðäöå ìíå ïå÷àëü ðàñêîëåò.
Îíà íà ùåïî÷êó íàññûò,
Íî è ïîíþõàòü íå ïîçâîëèò.
Ïóøêèí À. Ñ. — «Æåëàë ÿ äóøó îñâåæèòü»
Æåëàë ÿ äóøó îñâåæèòü,
Áûâàëîé æèçíèþ ïîæèòü
 çàáâåíüè ñëàäêîì áëèç äðóçåé
Ìèíóâøåé þíîñòè ìîåé.
____
ß åõàë â äàëüíûå êðàÿ;
Íå øóìíûõ áëÿäåé æàæäàë ÿ,
Èñêàë íå çëàòà, íå ÷åñòåé,
 ïûëè ñðåäü êîïèé è ìå÷åé.
Ïóøêèí À. Ñ. — «Ê êàñòðàòó ðàç ïðèøåë ñêðûïà÷»
Ê êàñòðàòó ðàç ïðèøåë ñêðûïà÷,
Îí áûë áåäíÿê, à òîò áîãà÷.
«Ñìîòðè, ñêàçàë ïåâåö áåçìóäûé,
Ìîè àëìàçû, èçóìðóäû
ß èõ îò ñêóêè ðàçáèðàë.
À! êñòàòè, áðàò, îí ïðîäîëæàë,
Êîãäà òåáå áûâàåò ñêó÷íî,
Òû ÷òî òâîðèøü, ñêàçàòü ïðîøó».
 îòâåò áåäíÿãà ðàâíîäóøíî:
ß? ÿ ìóäå ñåáå ÷åøó.
Ïóøêèí À. Ñ. — «Èç ïèñüìà ê Æóêîâñêîìó»
Âåñåëîãî ïóòè
ß Áëóäîâó æåëàþ
Êî äðåâíåìó Äóíàþ
È ìàòü åãî åáòè.
Ïóøêèí À.Ñ. — «Ðåôóòàöèÿ ã-íà Áåðàíæåðà»
Òû ïîìíèøü ëè, àõ, âàøå áëàãîðîäüå,
Ìóñüå ôðàíöóç, ãîâåííûé êàïèòàí,
Êàê ïîìíÿòñÿ ó íàñ â ïðîñòîíàðîäüå
Íàä íåõðèñòåì ïîáåäû ðîññèÿí?
Õîòü ýòî íàì íå ñîñòàâëÿåò ìíîãî,
Íå èç èíûõ ìû ïðî÷èõ, òàê ñêàçàòü;
Íî âñòàðü ìû âàñ íàêàçûâàëè ñòðîãî,
Òû ïîìíèøü ëè, ñêàæè, åáåíà òâîÿ ìàòü?
Òû ïîìíèøü ëè, êàê çà ãîðû Ñóâîðîâ
Ïåðåøàãíóâ, íàïàë íà âàñ âðàñïëîõ?
Êàê íàø ñòàðèê òðåïàë âàñ, æèâîäåðîâ,
È âàñ äàâèë íà íîãîòêå, êàê áëîõ?
Õîòü ýòî íàì íå ñîñòàâëÿåò ìíîãî,
Íå èç èíûõ ìû ïðî÷èõ, òàê ñêàçàòü;
Íî âñòàðü ìû âàñ íàêàçûâàëè ñòðîãî,
Òû ïîìíèøü ëè, ñêàæè, åáåíà òâîÿ ìàòü?
Òû ïîìíèøü ëè, êàê âñþ ïðèãíàë Åâðîïó
Íà íàñ îäíèõ âàø Áîíàïàðò-áóÿí?
Ôðàíöóçîâ âèäåëè òîãäà ìû ìíîãèõ æîïó,
Äà è òâîþ, ãîâåííûé êàïèòàí!
Õîòü ýòî íàì íå ñîñòàâëÿåò ìíîãî,
Íå èç èíûõ ìû ïðî÷èõ, òàê ñêàçàòü;
Íî âñòàðü ìû âàñ íàêàçûâàëè ñòðîãî,
Òû ïîìíèøü ëè, ñêàæè, åáåíà òâîÿ ìàòü?
Òû ïîìíèøü ëè, êàê öàðü âàø îò óãàðà
Âäðóã îäóðåë, êàê áóáåí ãîë è ëûñ,
Êàê íà îãíå ìîñêîâñêîãî ïîæàðà
Âû æàðèëè ìîñêîâñêèõ íàøèõ êðûñ?
Õîòü ýòî íàì íå ñîñòàâëÿåò ìíîãî,
Íå èç èíûõ ìû ïðî÷èõ, òàê. ñêàçàòü;
Íî âñòàðü ìû âàñ íàêàçûâàëè ñòðîãî,
Òû ïîìíèøü ëè, ñêàæè, åáåíà òâîÿ ìàòü?
Òû ïîìíèøü ëè, ôàëüøèâûé ïåñíîïåâåö,
Òû, íàø ìîðîç ñðåäè ðîäíûõ ñíåãîâ
È áàòàðåé çàäîðíûé ïîäîãðåâåö,
Ñîëäàòñêîé øòûê è ïåòëþ êàçàêîâ?
Õîòü ýòî íàì íå ñîñòàâëÿåò ìíîãî,
Íå èç èíûõ ìû ïðî÷èõ, òàê ñêàçàòü;
Íî âñòàðü ìû âàñ íàêàçûâàëè ñòðîãî,
Òû ïîìíèøü ëè, ñêàæè, åáåíà òâîÿ ìàòü?
Òû ïîìíèøü ëè, êàê áûëè ìû â Ïàðèæå,
Ãäå íàø êàçàê èëü ïîëêîâîé íàø ïîï
Ìîðî÷èë âàñ, ê âèíöó ïîäñåâ ïîáëèæå,
È âàøèõ æåí ïîõâàëèâàë äà åá?
Õîòü ýòî íàì íå ñîñòàâëÿåò ìíîãî,
Íå èç èíûõ ìû ïðî÷èõ, òàê ñêàçàòü;
Íî âñòàðü ìû âàñ íàêàçûâàëè ñòðîãî,
Òû ïîìíèøü ëè, ñêàæè, åáåíà òâîÿ ìàòü?
Источник
Если она получала приглашение куда-нибудь, она, не отвечая, прежде всего обращала на него вопросительный взгляд, – и чуть он наморщит брови, она, бледная и трепещущая, в ту же минуту отказывалась. Иногда он даст позволение – она соберется, оденется, готовится сесть в карету, – как вдруг он, по минутному капризу, произносит грозное veto![46] – и она раздевалась, карета откладывалась. После он, пожалуй, начнет просить прощенья, предлагает ехать, но когда же опять делать туалет, закладывать карету? Так и остается. Он ревновал не к красавцам, не к достоинству ума или таланта, а даже к уродам, наконец к тем, чья физиономия просто не нравилась ему.
Однажды приехал какой-то гость из ее стороны, где жили ее родные. Гость был пожилой, некрасивый человек, говорил все об урожае да о своем сенатском деле, так что Александр, соскучившись слушать его, ушел в соседнюю комнату. Ревновать было не к чему. Наконец гость стал прощаться.
– Я слышал, – сказал он, – что вы по средам дома; не позволите ли мне присоединиться к обществу ваших знакомых?
Юлия улыбнулась и готовилась сказать: «Прошу!» – как вдруг из другой комнаты раздался шепот громче всякого крика: «Не хочу!»
– Не хочу! – торопливо, вслух повторила Юлия гостю, вздрогнув.
Но Юлия сносила все. Она запиралась от гостей, никуда не выезжала и сидела с глазу на глаз с Александром.
Они продолжали систематически упиваться блаженством. Истратив весь запас известных и готовых наслаждений, она начала придумывать новые, разнообразить этот и без того богатый удовольствиями мир. Какой дар изобретательности обнаружила Юлия! Но и этот дар истощился. Начались повторения. Желать и испытывать было нечего.
Не было ни одного загородного места, которого бы они не посетили, ни одной пьесы, которой бы они не видали вместе, ни одной книги, которую бы не прочитали и не обсудили. Они изучили чувства, образ мыслей, достоинства и недостатки друг друга, и ничто уже не мешало им привести в исполнение задуманный план.
Искренние излияния стали редки. Они иногда по целым часам сидели, не говоря ни слова. Но Юлия была счастлива и молча.
Она изредка перекинется с Александром вопросом и получит: «да» или «нет» – и довольна; а не получит этого, так посмотрит на него пристально; он улыбнется ей, и она опять счастлива. Не улыбнись он и не ответь ничего, она начнет стеречь каждое движение, каждый взгляд и толковать по-своему, и тогда не оберешься упреков.
О будущем они перестали говорить, потому что Александр при этом чувствовал какое-то смущение, неловкость, которой не мог объяснить себе, и старался замять разговор. Он стал размышлять, задумываться. Магический круг, в который заключена была его жизнь любовью, местами разорвался, и ему вдали показались то лица приятелей и ряд разгульных удовольствий, то блистательные балы с толпой красавиц, то вечно занятой и деловой дядя, то покинутые занятия…
В таком расположении духа сидел он однажды вечером у Юлии. На дворе была метель. Снег бил в окна и клочьями прилипал к стеклам. В комнате слышалось однообразное качанье маятника столовых часов да изредка вздохи Юлии.
Александр окинул взглядом, от нечего делать, комнату, потом посмотрел на часы – десять, а надо просидеть еще часа два: он зевнул. Взгляд его остановился на Юлии.
Она, прислонясь спиной к камину, стояла, склонив бледное лицо к плечу, и следила глазами за Александром, но не с выражением недоверчивости и допроса, а неги, любви и счастья. Она, по-видимому, боролась с тайным ощущением, с сладкой мечтой и казалась утомленной.
Нервы так сильно действовали, что и самый трепет неги повергал ее в болезненное томление: мука и блаженство были у ней неразлучны.
Александр отвечал ей сухим, беспокойным взором. Он подошел к окну и начал слегка барабанить пальцами по стеклу, глядя на улицу.
С улицы доносился до них смешанный шум голосов, езды экипажей. В окнах везде светились огни, мелькали тени. Ему казалось, что там, где больше освещено, собралась веселая толпа; там, может быть, происходил живой размен мыслей, огненных, летучих ощущений: там живут шумно и радостно. А вон, в том слабо освещенном окне, вероятно, сидит над дельным трудом благородный труженик. И Александр подумал, что почти два года уже он влачит праздную, глупую жизнь, – и вот два года вон из итога годов жизни, – а все любовь! Тут он напал на любовь.
«И что это за любовь! – думал он, – какая-то сонная, без энергии. Эта женщина поддалась чувству без борьбы, без усилий, без препятствий, как жертва: слабая, бесхарактерная женщина! осчастливила своей любовью первого, кто попался; не будь меня, она полюбила бы точно так же Суркова, и уже начала любить: да! как она ни защищайся – я видел! приди кто-нибудь побойчее и поискуснее меня, она отдалась бы тому… это просто безнравственно! Это ли любовь! где же тут симпатия душ, о которой проповедуют чувствительные души? А уж тут ли не тянуло душ друг к другу: казалось, слиться бы им навек, а вот поди ж ты! Черт знает, что это такое, не разберешь!» – шепнул он с досадой.
– Что вы там делаете? О чем думаете? – спросила Юлия.
– Так… – сказал он, зевая, и сел на диван подальше от нее, обхватив одной рукой угол шитой подушки.
– Сядьте здесь, поближе.
Он не сел и ничего не отвечал.
– Что с вами? – продолжала она, подходя к нему, – вы несносны сегодня.
– Я не знаю… – сказал он вяло, – мне что-то… как будто я…
Он не знал, что отвечать ей и самому себе. Он еще все хорошенько не объяснил себе, что с ним делается.
Она села подле него, начала говорить о будущем и мало-помалу оживилась. Она представляла счастливую картину семейной жизни, порой шутила и заключила очень нежно:
– Вы – мой муж! смотрите, – сказала она, показывая вокруг, – скоро все это будет ваше. Вы здесь будете владычествовать в доме, как у меня в сердце. Я теперь независима, могу делать, что хочу, поехать куда глаза глядят, а тогда ничто здесь не тронется с места без вашего приказания; я сама буду связана вашей волей; но какая прекрасная цепь! Заковывайте же поскорей; когда же?.. Всю жизнь мечтала я о таком человеке, о такой любви… и вот мечта исполняется… и счастье близко… я едва верю… Знаете ли: это мне кажется сном. Не награда ли это за все мои прошедшие страдания?..
Александру мучительно было слышать эти слова.
– А если б я вас разлюбил? – вдруг спросил он, стараясь придать голосу шутливый тон.
– Я бы вам уши выдрала! – отвечала она, взяв его за ухо, потом вздохнула и задумалась от одного шутливого намека. Он молчал.
– Да что с вами? – вдруг спросила она с живостию, – вы молчите, едва слушаете меня, смотрите в сторону…
Тут она подвинулась к нему и, положив ему на плечо руку, стала говорить тихо, почти шепотом, на ту же тему, но не так положительно. Она напомнила начало их сближения, начало любви, первые ее признаки и первые радости. Она почти задыхалась от неги ощущений; на бледных ее щеках зарделись два розовых пятнышка. Они постепенно разгорались, глаза блистали, потом сделались томны и полузакрылись; грудь дышала сильно. Она говорила едва внятно и одной рукой играла мягкими волосами Александра, потом заглянула ему в глаза. Он тихо освободил голову от ее руки, вынул из кармана гребенку и тщательно причесал приведенные ею в беспорядок волосы. Она встала и посмотрела на него пристально.
– Что с вами, Александр? – спросила она с беспокойством.
«Вот пристала! почем я знаю?» – думал он, но молчал.
– Вам скучно? – вдруг сказала она, и в голосе ее слышались и вопрос и сомнение.
«Скучно! – подумал он, – слово найдено! Да! это мучительная, убийственная скука! вот уж с месяц этот червь вполз ко мне в сердце и точит его… О, боже мой, что мне делать? а она толкует о любви, о супружестве. Как ее образумить?»
Она села за фортепиано и сыграла несколько любимых его пьес. Он не слушал и все думал свою думу.
У Юлии опустились руки. Она вздохнула, завернулась в шаль и бросилась в другой угол дивана, откуда взорами с тоской наблюдала за Александром.
Источник
#Я…_его
Я люблю его.
Снова осень.
Я люблю его.
Рыжий снег.
Я люблю его.
Кто-то спросит.
«Я люблю его», —
Весь ответ.
Я ищу его.
Вечер стынет.
Я ищу его.
Лестниц тьма.
Я ищу его.
Вздох нахлынет.
Я ищу его.
Я одна.
Я хочу его.
Мягкий бархат.
Я хочу его.
Легкий сон.
Я хочу его.
Врут все карты.
Я хочу его.
Ну а он?
Я люблю его.
Слишком поздно.
Я люблю его.
Черный мех.
Я люблю его.
Гаснут звезды.
Я люблю его…
К черту всех!!!
#1999
#Девушки,_с_которыми_Вы_спите
Девушки, с которыми вы спите,
Забывают кольца под кроватью.
Вы потом в руках их теребите,
Вспоминая нежные объятья.
Камни, заключённые в металлы, —
Лишь творенья ловких ювелиров.
Девушки, с которыми вы спали,
Много ли они вам подарили?
Тысячи секундных удовольствий
И десятки легких пробуждений?
Хорошо, когда легко и скользко,
И экстаз зависит от движений,
Хорошо, когда не слишком долго,
И вино в соседнем магазине
Дорого, но ровно не на столько,
Чтобы не осталось на резину.
Вы, конечно, скажете: «Цинично!»
Искривите рот в усмешке грозной.
Хорошо, пусть будет романтично,
Вот, к примеру: в небе были звёзды…
Звёзды были, как большие астры
На осенних пожелтевших клумбах.
Глаз её несмешанные краски,
У зрачков – серебряные луны.
Как скользило под руками платье,
Как легко соприкасались плечи,
Скрыла темнота, но под кроватью
Утром вы нашли её колечко.
Вы теперь довольны? Но едва ли.
Ну тогда, пожалуйста, простите.
Вы со стен мои портреты сняли —
Мне теперь не важно, с кем вы спите!
#Собачья_элегия
Мы с псом гуляем очень здорово:
Он писает, а я пишу.
Он – на столбы и под заборами,
А я – про падшую душу.
И я имею подозрение,
Что пёс мой писает стихи,
Поскольку одухотворения
Его характеру близки.
Он напряжённый и нацеленный
В моменты задиранья лап,
И льётся на бордюр побеленный
Лирический собачий крап.
А как он бережно относится
К произведениям своим:
Немного по двору поносится
И вновь добавит строчку к ним.
И это, видно, исторически,
Что наши связи так легки:
Мой пёсик гадит поэтически,
Я гадкие пишу стихи!
#2004
#Как_к_бёдрам_прилипает_шоколад
Как к бёдрам прилипает шоколад,
Ну, просто хоть совсем забудь о сладком!
Невидимая глазу шоколадка
Заметнее на теле во стократ!
Мне двадцать пять, я стала приседать
В утяжках на аэробных тренировках,
И, как гигантский кроль, пилю морковку,
Лишь только б эти прелести согнать.
Живот и попа проиграли бой —
Схуднули под напором напряженья,
Но бёдер роковые отложенья
Незыблемы, как памятник какой.
О, мода, как с тобою нелегко!
Ведь вроде я не пышка от рожденья:
Расплакавшись над «Птичьим молоком»,
Завидую эпохе Возрожденья.
Моя подруга выдумала ход:
Чревоугодьем организм изнежив,
Она идёт и попросту блюёт
И дальше жрёт ни капельки не реже.
В программе интересной «Би-би-си»
Назвали это словом «булимия»!
От этого, о Господи, спаси,
В Европе умирают. Мамма Миа!
Мне способ не подходит. Что за бред —
Дарить деликатесы унитазу.
Есть в бёдрах польза: на краю экстаза
За них держаться мягко – или нет?
#2005
#Blossoming
Мне нужен любовник с голубыми глазами,
Без биографии и лишних вопросов.
Мы будем вгрызаться друг в друга, нос прижимая к носу,
А не классифицировать прегрешения пред образами.
Мне нужен любовник, который взрывается сразу,
Без вселенского повода и планов на вечер,
Мы вырвем пуговицы, мы войдем в бесконечный
Коридор – от касания пальцами до оргазма…
Мне нужен любовник, который сквозь зубы скажет
Финальные заклинания и испачкает простыни протеином.
Днём я буду писать его сладкое-соленое имя
Мысленно на лбах собеседников и становиться влажной.
Мне нужен любовник, которого я потеряю без грусти,
Без боли, без смеха, без обсуждений с мамой.
О боги, за что мне проклятье! За что мне холодный мрамор!
В возрасте самого-самого blossoming!
Источник