Тату над бровью у парней

Олег Бессмертный, 23 года, старший комплектовщик на складе электроматериалов 

Надписи на лице: «No depression — more aggression», «Ненависть»

Я интересовался тату с самого детства, мне была интересна сама культура, нежели то, что именно изображали на теле, — никогда не привлекали дракончики, цветочки и прочая однотипная дрань. Ближе к 20 годам я забил себе запястья словами «Grace» («Милосердие») и «Calm» («Тишина») — это немаловажные характеристики меня. С них все и началось: я купил свою первую тату-машинку и начал, откровенно говоря, «портачить».

Я посчитал, что тату на лице могут в полном объеме отразить все то, что я пережил, или случаи, которые мне дороги. Крестик у левого глаза — это вера самому себе, тому, что я вижу своими глазами, без лишних эмоций. Фраза «No depression — more aggression» — это символ вольности и самопознания: я никогда не гружусь, все делаю по жести: с рвением, агрессией. Колючая проволока на шее и на щеке — известный знак «век воли не видать» — я не арестант и не уголовник, но изобразил это в знак того, то каждый гражданин России, как бы он ни отрицал, находится в оковах нашей страны, мы привязаны к ней и к власти. «Ненависть» над правой бровью — знак моего негодования к обществу, которое смотрит на меня с презрением. Плевать я хотел на них! И мое лицо дает это понять без лишних слов. 

Владимир Кириллов, 22 года, татуировщик

Надписи на лице: «Омут»

Первую татуировку на лице я сделал в 18 лет — это был кинжал на виске. Надпись «Омут», набитая позже, — аббревиатура от «Одно Мое Утешение — Ты». Она не относится к какому-то определенному человеку, скорее — собирательный образ того, кто помогает отвлечься от жизненных трудностей. Мои татуировки — это посыл обществу, ведь у людей сложился некий стереотип, мол, если с наколкой, значит, сидевший или просто «отъехавший». Но своими манерами и поведением я стараюсь показать, что вполне адекватный, и не стоит судить о человеке по обложке.

Что я буду делать с тату в старости? По сути, ничего. Да, с годами они не будут выглядеть так, как прежде, но ведь и люди без татуировок не будут красивыми и подтянутыми вечно! Мы все будем выглядеть хреново — это неизбежно. Поэтому какая разница, с татуировкой или без?

Виктор Бёрнер, 18 лет, татуировщик

Надписи на лице: «Ничего личного»

Когда я жил и работал в тату-студии в Новосибирске, у меня было много нервных срывов: клиентов почти не было, так как я не хотел заниматься коммерческими проектами — думал «бить» свои эскизы, развивая татуировку, как искусство. После очередной депрессии я решил пойти в армию, даже начал вещи собирать! В этот момент нарисовал эскиз розы, который мне так понравился, захотелось носить его на лице: забил на долг Родине и вернулся к работе татуировщиком. Осколки, которые были в этой розе, стали моей фишкой — теперь я их рисую всем своим клиентам.

Надпись «ничего личного» сделал мой «кореш», когда я переехал в Петербург. Так как в России очень тяжело с субкультурами, люди старой закалки не понимают таких рисунков на теле и пытаются «спросить за тату». Однако я после надписи на лбу с этим не сталкивался — напротив, взрослые суровые мужики, похожие на бандитов из 1990-х, жали мне руку, а пожилые говорят, что я смелый.

Илья Глазунов (O.G.Blanko), 20 лет, рэп-артист 

Надписи на лице: «Here and now»

Свою первую татуировку я сделал в 14 лет, в 15 полностью забил рукав, а в 16 — лицо. Все, что на мне нарисовано, есть некий посыл обществу, который каждый понимает и принимает как может. Я не люблю рассказывать об их значении и злюсь, когда меня об этом спрашивают, но все рисунки сделаны не просто так. Например, надпись «Here and now» над бровью говорит о моей позиции не откладывать дела на потом и решать проблемы «на месте». Это качество сильно помогает мне в карьере: я занимаюсь музыкой и совсем недавно подписал контракт с московским лейблом XXVII Legion.

Ни в Москве, ни в Петербурге не сталкивался с негативной реакцией на мои татуировки: даже если и пытались, то успокаивались после ответной реакции. Единственные, кто ругал первое время — родители, для которых это был шок. Но сводить тату я, естественно, не собираюсь — хочу быть на стиле и сейчас, и в старости.

Егор Корнилов, 21 год, татуировщик

Надписи на лице: «Attack», «Love», «Скорость»

Сбоку у меня набито «Attack» — это название моего проекта по развитию искусства татуировок и созданию кооператива из художников разных направлений. Также называется моя тату-студия. С другой стороны у меня надпись «Love» — я ее сделал спонтанно, а потом понял, что она созвучна с моей фамилией — Kornilove. Тату «Скорость» символизирует меня: энергичный, мне всегда нужно что-то делать, куда-то бежать. Плюс, это часть в пазле проекта антисоциальной татуировки (я бью похожие надписи многим своим друзьям) — она не должна являться китчем, хотя общественные шаблоны делают ее таковой.

Полоска на подбородке — это продолжение луча от шеи, а веточки на виске — подарок от минского татуировщика Ильи Медведя, который сделал ее простой иглой, без использования машинок. Такой стиль называется «хендпоук» и отличается отсутствием профессионального оборудования, цветных вкраплений и масштабного сюжета. 

Maxim Obman, 20 лет, модель Tann Model Management

Надписи на лице: «Sothebys», «Christies», «I’m not a real artist»

Когда мне задают вопрос, как переводятся надписи Sothebys и Christies, у меня готовы два ответа: 1) улыбка для тех, кто знает, что это название крупнейших аукционных домов, то есть институций, которые отвечают за 99% рынка современного искусства; 2) это фамилии моих пра-пра-пра-пра-кого-то из семьи, чтобы не вдаваться в подробности и сделать информацию максимально доступной для собеседника. 

«I’m not a real artist» («Я ненастоящий художник») я набил в дополнение к тому, что под глазами. Для меня есть одно искусство — это рынок, спекуляции и капитал. Аукцион — это игра истеблишмента.

При всей этой коллекции надписей меня трудно вывести на разговор о культуре, либо затащить на выставку. И нет, я не жалею, что их набил. Все самое важное нужно прятать на поверхности. 

Анастасия Гришман, 21 год, татуировщица

Надписи на лице: «Hope»

Я никогда не придавала большого значения татуировкам — воспринимаю это больше как искусство, нежели провокационный посыл обществу. Все рисунки на моем теле сделаны по собственным эскизам — мне просто хотелось держать их ближе к себе и демонстрировать окружающим. Неважно, где они находятся — на лице или же на скрытом от чужих глаз месте, — главное, что татуировку нельзя изменить, она останется с тобой в старости, как некий порыв, совершенный в молодости.

Конечно, эксцентричные татуировки мешают трудоустройству — не каждый человек, на которого ты работаешь, примет это из-за устойчивых социальных стереотипов. Но я могу себе позволить рисовать на лице и теле все, что захочу, так как работаю только на себя, реализуюсь как тату-мастер и художник.

Владимир Достоевский, татуировщик

Надписи на лице: «Искусство»

Татуировка является для меня чем-то большим, чем просто картинка, которая остается с человеком на всю жизнь, а татуировщик — это прежде всего художник с определенным взглядом на реальность, передающий мысли и образы через призму своего восприятия, а не просто мастер, невежа, который копирует чужие работы и не имеет желания позиционировать себя человеком искусства. Именно поэтому я набил на лбу слово «Искусство», хотя и против того, чтобы вкладывать в рисунок социальный смысл. 

Реакция была резонансная: некоторые ребята даже угрожали и заставляли «пояснить» это искусство. Смешно получается, когда ты отстаиваешь свое право на деятельность, которая существует вне зависимости от тебя. Сейчас эта надпись в сочетании с другими татуировками на моем лице скорее позитивно влияет на отношение окружающих. Старость меня не волнует. Мы все станем дряхлыми сухими стариками, только моя обвисшая разрисованная кожа больше порадует патологоанатомов.

Саша Тейлор, 23 года, домохозяйка

Надписи на лице: «Betrayal»

На лице у меня единственная надпись «Betrayal» — «Предательство». Многие ее умудряются прочитать как «верность» или вообще «ветчина». Набила, чтобы помнить о том, что люди предают и не подпускать их слишком близко. Рядом с этой татуировкой — полумесяц и три точки, но это, скорее, для добавления образа. Никаких проблем за 1,5 года «носки» своих татуировок не имела, в свое время даже взяли на работу в детский магазин. Единственное, мама периодически предлагает мне их свести, но предавать саму себя я не буду.